Погруженный в мрачные размышления Пишранд встретил Бруно Маспи. Парень брел по улице с похоронным видом.
— Мне только что крепко намылили шею, малыш. И мне это совсем не нравится.
— А за что?
— Да за то, что мы не двигаемся с места и по-прежнему ничего не знаем ни об итальянце, ни об ограблении магазина.
Бруно пожал плечами в знак того, что честно исполняет свой долг, а результат его решительно не волнует. Пишранд рассердился. Человек вспыльчивый, он с радостью ухватился за возможность отыграться за вынужденное молчание у дивизионного комиссара:
— Мальчик мой, так больше продолжаться не может! Тебе надо раз и навсегда решить, чего ты хочешь! Полицейский ты или певец любви, певец печали? Ты все перепробовал, пытаясь вытащить свою Пэмпренетту из ямы, но она слишком испорчена… Конечно, не ее, бедняжки, вина… в таком-то окружении! Это вообще чудо, что ты сумел из него выскочить! Погляди на старшую сестру и младшего брата… обоим — прямая дорога на каторгу… К счастью, есть еще Фелиси, и благодаря вам обоим Маспи, возможно, станут вполне приличными людьми… Ну а пока доставь мне такое удовольствие — прекрати думать о Пэмпренетте и займись как следует работой! Ясно? Мы должны изловить сообщников Бастелики, поскольку иначе невозможно вернуть их добычу, если, конечно, ее еще не сплавили… Заметь, что, если бы не убийство итальянца, все бы уже тысячу раз продали, но сейчас скупщики слишком напуганы. И наша задача — не дать им опомниться. Усек?
— Да, инспектор.
— Ну и отлично! Глянь-ка, а вон и второй обалдуй топает сюда!
Означенным обалдуем был не кто иной, как Жером Ратьер. Он подошел к коллегам, блаженно улыбаясь.
— Ну что, жизнь по-прежнему прекрасна? — не особенно ласково спросил Пишранд.
— Да!
— Она тебя любит?
Жером смущенно покосился на Бруно.
— Я… я думаю, да… Во всяком случае, я ее люблю, и это, честное слово, серьезно!
— Тем лучше. И когда свадьба?
— Как можно раньше… разумеется, при условии, что она согласится.
— Вот-вот, конечно… Но скажи-ка мне, чертов ты остолоп, как, по-твоему, для чего я торчу в полиции? Может, чтобы изучать твои любовные трели? Или ты забыл, что нам надо найти убийцу, а заодно вернуть хозяевам на несколько миллионов драгоценностей? Но, вероятно, ты полагаешь, что счастье месье Жерома Ратьера куда важнее, чем все остальное?
— Помилуйте, инспектор…
— Молчи! Меня с души воротит… Как погляжу на вас обоих, чертовски рад, что остался холостяком!
И, оставив на тротуаре двух слегка обалдевших приятелей, Пишранд торопливо умчался прочь, словно его ждало что-то очень важное. На самом же деле он спешил в небольшое кафе, где всегда пил пастис, а сегодня, после головомойки у дивизионного комиссара, ему больше, чем когда бы то ни было, хотелось немного поднять настроение.