Толя внезапно сорвался. После перехода неподалеку от берега мы нашли подходящее место и занялись устройством ночлега. Я вспомнил, что, уходя из Гиблого леса, Толя долго шарил вокруг логова — все не мог найти свою ложку. Я тогда был увлечен какими-то другими делами и не обратил внимания, нашел он ее или нет. И вот теперь, когда Леша уже собирался снимать с огня котелок, я об этом спросил. Я понимал, что если эта чертова ложка потерялась, то Толе наверняка ее жаль: во-первых, жалко свой труд. Во-вторых, какая-никакая, пусть неудобная очень, но все же ложка. Другую-то он не сделал еще.
Реакция в ответ на вопрос была для меня неожиданной. Раскричался Толя, разнервничался... — Ты что, не знаешь, что я ее искал и не нашел?! По-моему, это очевидно, что у меня нет ложки! И ты это прекрасно знаешь! Я не понимаю, зачем ты об этом спрашиваешь?!
С изумлением, очень плохо понимая, что происходит, смотрел я на него... Поучительный был эпизод. Видимо, в таких ситуациях, когда человек сильно измотан, ослабляется самоконтроль, усиливается мнительность, много труднее сдерживать раздражение. Решил для себя на будущее: это обязательно надо учитывать. Иначе мелких ссор и нервотрепки
не избежать.
Наблюдаю потихоньку за доктором: как он ведет себя, когда наступает вот такой жаркий момент. Леша никак не проявляет какого-либо своего отношения и никогда никого не поддерживает. Возможно, он прав. По науке-то прав наверняка.
... Уже второй день мы идем вдоль реки. Берега ее раздвигаются, воды делаются быстрее, светлее. Вьется речка в теснине меж сопок, открывавших над нею щербатые скалы, бурлит на порогах, вскипая и сразу после них успокаиваясь. Или вдруг совсем затихает в укромных заводях, словно бы отдыхая от бурной, стремительной жизни. На наших глазах случайно встреченный в распадке родник превратился в ручей, стал вот этой речкой. Приведет ли она нас куда-нибудь, где есть надежда встретить людей?... Должна привести. Даже самые большие реки где-то кончаются.
Я пытался представить не раз, хотя бы приблизительно, то место, где мы находимся. Но даже и приблизительно я не мог бы сказать, как далеко мы удалились от того поселка, из которого вышли на тракт. Да где и сам тракт, мы представляли лишь в общих чертах: в той же стороне, где Енисей. Но впадает ли в Енисей наша река? Вполне возможно, что она сливается с другой такой же речушкой, а та—с такой же другой, а та в свою очередь—с третьей... Если идти, следуя прихотям этой речонки, мы из тайги и к следующему году не выберемся. Мы старались все время идти по самому берегу, но иногда приходилось подниматься на сопки, а поднявшись, еще не сразу понимали, где именно внизу течет наша река.