Подбежал Алексей, вооруженный суковатой дубиной, габариты которой наводили на мысль о предстоящей охоте на мамонта.
— Осторожно, — сказал я товарищам, — змея может ударить на расстояние, в полтора-два раза превышающее длину ее тела. При этом я успел подумать, что Коваленко тут же отреагирует: «Погодите, надо измерить...» Но я ошибся на этот раз, уж слишком его захватила охота.
Я подцепил змею своей рогулькой, и она сразу же поползла из укрытия. Алексей изловчился и нанес страшный удар своей дубиной. Этот удар мог бы проломить череп пещерному медведю, но Алексей промахнулся. Земля от удара дрогнула, на нас посыпалась хвоя старой сосны. Алексей в возбуждении снова поднял дубину. Глаза его горели.
— Подожди... — попросил я его, — ты еще нас перебьешь... Но он успел еще пару раз садануть дубиной по кочкам.
И тут мне удалось прижать гадюку к земле. Толя ударил палкой, но змея вырвалась. Следующая сцена была очень похожа на главный эпизод из документального фильма о тигроловах. Возгласы в точности соответствовали азартным крикам таежных охотников, берущих живьем матерого зверя.
— Держи крепче, а то уйдет! — кричал Коваленко, нанося удары палкой, от которых я с трудом успевал уворачиваться. — Отойди!—страшным голосом кричал Алексей, подняв и не имея возможности опустить свое орудие смерти.
— Да возьми ты топор!—кричал я Толе. — Руби!! И Толя размашистым ударом канадского лесоруба отсек змее голову. Топор так глубоко погрузился в землю, что нам пришлось его довольно долго откапывать.
Мы не хотели ее убивать, но нам очень хотелось есть. И очень слабым утешением казались мне слова Эрика Кольера — человека, прожившего почти всю жизнь в лесу: «Ни один человек не сможет долго прожить в тайге, не убивая...»
Потом я подцепил змею палкой — в руки почему-то брать не хотелось—и перенес на широкий пень, уже послуживший столом нам за завтраком. Обезглавленная, она продолжала шевелиться, сворачиваясь в кольца и вновь разворачиваясь.
Я отдал Леше грибы — маленькие шляпки молочных маслят, а сам попробовал заняться змеей. Я разрезал ее на равные кусочки, снял с них кожу— она отделялась легко, выпотрошил. Мне захотелось самому приготовить змею, и я сказал об этом товарищам.
— А ты сможешь? — заинтересованно спросил Алексей.
— Не знаю...
— Тогда давай.
Я положил филейные кусочки в перевернутую крышку котелка и поставил ее на огонь. Змеятина тотчас зашипела и начала вытапливать жир. Увидев это, я сориентировался и с возможно большей небрежностью в голосе сказал Алексею и Толе:
— Я вам ее в собственном жире зажарю. Алексей при этих словах, я заметил, посмотрел на меня с уважением.