– Ну-ка, вылезайте! Кто это тут дурачится? Мы вылезли из лошадиной шкуры.
– А, так это вы! – сказал Володя. – Кто вам разрешил здесь баловаться?
– Разве плохой конь получился? – удивился Шишкин.
– Коня-то вы хорошо смастерили, – сказал Володя. – А сыграть как следует не смогли: на сцене серьезный разговор происходит, а конь стоит, ногами шаркает, то отставит ноги, то приставит. Где вы видели, чтоб лошади так делали?
– Ну, устанешь ведь спокойно на одном месте стоять, – говорю я. – И еще Ваня на мне верхом сидит. Знаете, какой он тяжелый. Где уж тут спокойно стоять!
– Надо было стоять, раз на сцену вышли. И еще. Руслан читает стихи: «О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями?» – и вдруг в публике смех. Я думаю, почему смеются? Что тут смешного! А оказывается, конь в это время ушами захлопал!
– Ну, кони всегда шевелят ушами, когда прислушиваются, – говорит Шишкин.
– К чему же тут понадобилось прислушиваться?
– Ну, к стихам… Он услышал, что Руслан читает стихи, и пошевелил ушами.
– Если б пошевелил, то еще полбеды, а он ими так задвигал, будто мух отгонял.
– Это я переиграл малость, – говорит Шишкин. – Слишком сильно за веревочку дергал.
– «Переиграл»! – передразнил его Володя. – Вот не лезьте в другой раз без спросу на сцену.
Мы очень опечалились и думали, что нам еще от Ольги Николаевны за это достанется, но Ольга Николаевна нам совсем ничего не сказала, и для меня это было почему-то хуже, чем если бы она как следует пробрала нас за то, что мы не послушались ее.
Наверно, она решила, что мы с Шишкиным какие-нибудь такие совсем неисправимые, что с нами даже разговаривать серьезно не стоит.
Из-за этого представления да еще из-за шахмат я так и не взялся как следует за учебу, и, когда через несколько дней нам выдали за первую четверть табели, я увидел, что у меня стоит двойка по арифметике.
Я и раньше знал, что у меня будет в четверти двойка, но все думал, что четверть еще не скоро кончится и я успею подтянуться, но четверть так неожиданно кончилась, что я и оглянуться не успел. У Шишкина тоже была в четверти двойка по русскому.
– И зачем это выдают табели перед самым праздником? Теперь у меня будет весь праздник испорчен! – сказал я Шишкину, когда мы возвращались домой.
– Почему? – спросил Шишкин.
– Ну потому, что придется показывать дома двойку.
– А я не буду перед праздником показывать двойку, – сказал Шишкин. – Зачем я буду маме праздник портить?
– Но после праздника ведь все равно придется показывать, – говорю я.
– Ну что ж, после праздника конечно, а на праздник все веселые, а если я покажу двойку, все будут скучные. Нет, пусть лучше веселые будут. Зачем я буду огорчать маму напрасно? Я люблю маму.