– Разглядываешь меня? – болтал Тамаркин. – Люблю и на работе культурно выглядеть. А то некоторые есть – еще молодые люди, а уже опускаются. За мной очень мама следит, чтобы я имел тот вид. Знаешь, приходится по делу бывать у больших людей, чтобы не было неудобно…
Рядом за тонкой фанерной стеною грохотала какая-то машина, шипел и шлепал приводной ремень.
– Ты что слушаешь? – спросил Тамаркин. – Это наша индустрия. Тоже кое-что имеем. Как отметил недавно председатель нашей артели – маленькое, но важное дело здесь делаем. Добротный переплет для книги – это продолжение ее жизни. Неплохо сказано, а?
Он неуверенно и немножко испуганно засмеялся, а Окошкин переспросил:
– Продолжение жизни?
И, вынув из бокового кармана ордер, велел:
– Ознакомьтесь.
Сзади, из-за поворота коридорчика вышли два сотрудника Управления. Тамаркина сразу ударила дрожь, он кляцнул зубами, рассердился:
– За кого вы меня считаете?
– Пройдемте! – приказал Окошкин.
– Я сойду с ума! – крикнул Тамаркин. – Пусть знает наш председатель товарищ Дзюба, что вы со мной сделали. В конце концов, это просто произвол.
– Пройдемте! – повторил Окошкин.
– Но куда?
– Попрошу, пройдемте.
На обыске в квартире Тамаркина Вася окончательно убедился в том, что тот – вор. Он понял это, открыв рояль и увидев там шесть сберегательных книжек на фамилию Тамаркина, понял по обилию костюмов, по двум очень дорогим фотоаппаратам, по радиоприемнику, по толстой пачке денег, спрятанной в фаянсовую вазу для цветов, по пишущей машинке.
– Зачем вам пишущая машинка? – спросил Василий. – Что вы – работаете машинисткой?
– Да! – с вызовом ответил Тамаркин. – Допустим! И вас это, кстати, совершенно не касается, товарищ Окошкин…
Толстая мадам Тамаркина, которая всхлипывала, стоя у двери, крикнула:
– Странно, почему машинка привлекла ваше внимание? Почему вы интересуетесь сберегательными книжками? Или есть такой закон, что должна быть только одна сберегательная книжка? Или мальчик не имеет права делать сбережения? Может быть, мы кушаем исключительно кашу на воде и все откладываем на черный день? Шесть книжек – какой кошмар! А сколько книжек у товарища Дзюбы – это вам известно?
– Оставьте, мама! – крикнул Тамаркин с дивана. – Вы понимаете, что вы несете?
– Ой люди, боже ж мой, что за люди! – вздохнул понятой – дворник. – Это же надо – шесть книжек!..
Когда обыск был окончен, Тамаркин попросил:
– Скажите, товарищ Окошкин, я еще могу немного покушать напоследок? Или это не положено? Я хочу делать только то, что можно, а если нельзя, то я не буду ставить вас в сложное положение.