И вдруг она вновь запричитала. На этот раз горько, безутешно. Это был крик души, плач бесконечного горя, и Пол понял, что это совсем не сон.
Он встал, и женщина увидела его. Крик замер у нее на устах. Она нервно прижала к себе ребенка. Женщина держала его так, словно не верила, не хотела поверить в его существование. Страх исказил ее лицо.
Пол спустился к ней.
– Орури приветствует тебя, – мягко поздоровался он.
– В приветствии благословение, – прошептала она в ответ.
Ее голос дрожал. Похоже, только огромным усилием воли она удерживалась от рыданий.
– Прости меня, – сказал Пол. – Я был на той стороне холма. Я услышал твой плач и пришел узнать, что случилось…
– Господин, но за что мне вас прощать? – слезы покатились по ее лицу. – Воистину, господин мой, здесь нечего прощать… разве только… – не в силах больше сдерживаться, она разрыдалась. Заплакавший было младенец вновь замолчал, словно почувствовав горе матери.
– Но что случилось, дочь моя? – Пол бессознательно перешел на диалект байани, на которое разговаривал простой люд,
– Это, отче, мой третий смертный грех пред лицом Орури – которого я люблю всем сердцем. А плачу я потому, что теперь клинок Энка Нэ должен пронзать и чрево мое, и его плод. Если только… Если только.,
– Если только что? – ошеломленно переспросил Пол Мэрлоу.
– Если только вы, отче, не соблаговолите забыть все, что видели. Если только воля Орури не в том, чтобы я и это несчастное творение моей плоти покинули родные места.
– Но, почему, дочь моя? Ты жива, и твой ребенок тоже. Чего еще можно желать?
Женщина понемногу приходила в себя.
– Мой господин спрашивает, чего еще можно желать? – вызывающе переспросила она. – Много чего… Очень много!.. Смотрите, вот он – третий грех… – и она протянула Полу своего ребенка.
Пол непонимающе глядел на младенца.
– Дочь моя, – наконец произнес он, – ты родила красивого, крепкого сына. Произвести на свет такого ребенка – не самое большое несчастье в жизни.
– Смотрите, – повторила женщина, и это прозвучало почти как приказ.
Она показала левую ручку младенца.
Пол Мэрлоу посмотрел и увидел, как четыре крохотных пальчика судорожно сжимаются и разжимаются Обычная ладошка новорожденного. Пол почувствовал глухую боль в руках, там, где несколько месяцев тому назад были отсеченные по приказу Энка Нэ мизинцы.
– Очень энергичное дитя, – выдавил он. – Ну и что?
– Смотрите, – печально повторила она и показала правую ручку ребенка.
Остолбенев от изумления, Пол Мэрлоу увидел пять пальчиков. Пять пальцев! Пять!
– Отче, теперь вы понимаете, почему я должна бежать отсюда? Почему ни я, ни мой сын не можем вернуться в Байа Нор?