– Дом, полный народу, ушел на целый вечер, так что Бог тебе в помощь, Каллахан, я уже готовлю.
– О, – значит, глубина его чувств проверена, где только можно. Он изобразил улыбку, – отлично.
– Я думаю. Пошли в гостиную. У меня там для тебя сюрприз.
Он едва не спросил ее, не приготовила ли она какую-нибудь отраву, но сдержал себя.
– Если ты не хочешь возиться с готовкой, крошка, мы можем увалить отсюда, – он проследовал за ней в гостиную, где увидел мальчика, сидевшего на краю дивана.
– Привет, дружище.
– Привет, – Нат долго изучал его с пристальностью, которая заставила Люка съежиться. – А почему ты здесь не живешь, если ты мой папа?
– Я… – потрясенный до глубины души. Люк мог только смотреть.
– Мама сказала, что тебе нужно было уехать надолго, потому, что тебя преследовал плохой человек. Ты его застрелил?
– Нет, – он хотел сглотнуть, но не смог. И сын, и любимая женщина терпеливо ждали. – Я решил его проучить. Я не думаю, что мне понравилось бы в кого-нибудь стрелять, – ошарашенный он посмотрел на Роксану. – Рокс. – Хотя его глаза молили о помощи, она покачала головой.
– Иногда с места в карьер – единственный путь, – прошептала она. – Безо всяких репетиций, Каллахан. Без сценариев и прогонов.
– Ладно, – неровной походкой он подошел к дивану и сел на корточки перед сыном. На мгновение он почувствовал себя так же, как во время своего первого представления под ярким куполом карнавального шатра. Мурашки побежали по его спине – Прости. что я не был здесь с тобой и твоей матерью, Haт.
Глаза Ната забегали. В животе у нет урчало с тех пор, как мама усадила его и сообщила, что у него есть папа. Он не знал, к добру урчит живот или нет – так же, как когда Мышка кружил его или когда он объелся конфетами в День Всех Святых.
– Может быть, ты не мог, – промурлыкал Нат, дергая за нитки, торчащие из дырки на коленке его джинсов.
– Мог или нет, все равно прости. Я не думаю, что я тебе так уж сильно нужен, ты ведь уже большой. Мы – ax – будем дружить, хорошо?
– Конечно, – Нат выдвинул нижнюю губу. – Я-то думаю.
А он еще считал, что Роксана – крепкий орешек.
– Можем быть друзьями, если ты захочешь. Тебе не обязательно считать меня своим отцом.
Слезы стояли у Ната в глазах, когда он вновь поднял голову. Его губы задрожали, и это ударило Люка в самое сердце.
– А ты этого не хочешь?
– Да, – его горло заныло, на сердце стало легче, – да, хочу. Очень. Я что хочу сказать, ты сейчас маленький и неказистый, но у тебя есть потенциал.
– А что такое потенциал?
– Возможности, Натаниель, – нежным движением Люк взял в руки лицо сына. – Много-много возможностей.