– Я боюсь говорить с Полом. Это ускорит события.
– Сегодня вечером он не остался на собрании.
– То есть?
– Он пришел всего на несколько минут и быстро ушел. Сказал, что плохо себя чувствует.
– Он сказал, что с ним?
– Нет, он ничего не объяснил. Когда вы собираетесь рассказать ему об этом предложении?
– Наверное, завтра. Мне нужно подумать, чего я сама хочу на самом деле, прежде чем разговаривать с ним.
Алек некоторое время молчал.
– Мне бы хотелось, чтобы вы приняли это предложение, – сказал он наконец. Она услышала, как он глубоко вздохнул. – Оливия, вы в постели?
– Да.
– Знаете… иногда мне хочется сказать вам такие вещи, которые я, скорее всего, не должен говорить.
– Например?
– Ну, что я уважаю вас и восхищаюсь вами, что скучаю, когда не вижу вас хотя бы…
Раздался писк ее пейджера, и Алек прервал себя на полуслове.
– Я слышу, – сказал он. – Видимо, мне нужно повесить трубку.
Оливия закрыла глаза:
– Мне очень жаль.
– Завтра я собираюсь зайти в студию: мне нужно забрать овальный витраж и увеличить фотографию. Пообедаете со мной после вашего урока?
– Хорошо. Тогда до завтра.
Она повесила трубку и позвонила в отделение скорой помощи. В Китти-Хок, в одном из коттеджей у залива, случился пожар. Через десять минут ожидалось поступление трех пострадавших с ожогами.
Она быстро выбралась из постели, натянула свое трикотажное платье в розовую и белую полоску, почистила зубы и причесалась. Только сев в машину и уже двигаясь в направлении своей работы, она позволила себе подумать об Алеке.
Ей хотелось бы дослушать то, что он начал ей говорить.
«Завтра, – подумала она. – Завтра за обедом».
Через дверь студии Оливия увидела у рабочего стола Алека и Тома. Том упаковывал между двумя кусками картона маленький овальный витраж, а Алек смеялся. Когда она открыла дверь, оба посмотрели на нее.
– Доброе утро, Оливия, – сказал Том, опуская упакованный витраж на стол. – Мне нужно помочь Алеку в темной комнате, так что давайте, располагайтесь здесь, а я вернусь через минуту.
Алек не сказал ей ни слова, но в этом не было необходимости. Тепло его улыбки говорило достаточно.
Оливия села за стол и извлекла из сумки кусок стекла, над которым работала. Ей требовалась помощь Тома. Она уже разбила два куска стекла, пытаясь вырезать форму, которая была ей нужна.
Ножницами с тремя лезвиями она выкроила шаблон и приклеила его к стеклу как раз в тот момент, когда Том вышел из темной комнаты. Он сел рядом и засмеялся, когда она рассказала ему о своей проблеме.
– То, что вы пытаетесь сделать, просто невозможно, – он вынул из кучи на столе обрезок стекла и показал ей другой способ разметки. Он как раз пыталась повторить то, что он ей показал, когда дверь в студию распахнулась. Оливия подняла глаза и увидела разъяренного Пола. Его лицо было багровым, глаза сверкали злобой, и она, оставив стекло, уронила руки на колени.