– Я не верю своим глазам, – выпалил Пол. Он буквально орал. – Мне сказали, что ты этим занимаешься, но я подумал, что это не может быть правдой.
Она кинула взгляд в сторону темной комнаты. Должно быть, Алек услышал голос Пола, потому что дверь приоткрылась на несколько дюймов. Оливия даже могла разобрать хмурое выражение на его лице.
– Витражи, Оливия? – Пол оперся руками на рабочий стол и склонился к ней. Его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от нее. – Приют для женщин, подвергшихся насилию? Забота о дочери Энни? Что ты делаешь? Пытаешься превратиться в нее?
– Пол… – Оливия встала, пытаясь придумать слова, которые могли бы загасить вспышку его гнева, сгладить то, что он уже произнес. Но голос не слушался ее. Казалось, в комнате все застыло. Том рядом с ней затаил дыхание, а Алек стоял все на том же месте – в дверях темной комнаты. Его пальцы сжимали дверную ручку. Двигался только Пол. Он рубил руками воздух, лицо приобретало то голубой, то желтый оттенок.
– Я слышал, что вы хорошие друзья с ее мужем, – продолжал он. – Ты и спишь с ним, Оливия? Ты это делаешь в постели Энни?
– Остановись, Пол. – Голос Оливии по сравнению с его казался шепотом. – Ты не имеешь права…
Пол устремился к двери, но остановился и снова повернулся к ней:
– Ты думаешь, я идиот! То что ты делаешь, это ненормально, Оливия! Настоящее сумасшествие, – он развернулся на каблуках и бросился вон из студии, хлопнув дверью. Витраж на входной двери некоторое время раскачивался, и Оливия вздрогнула, когда он, стукнувшись о дверную ручку, разлетелся на мелкие кусочки.
Она снова села. Студию заполняла тишина, тишина настолько полная, что, начав крутить кольцо на своем пальце, она услышала неприятный звук, создаваемый трением кольца о кожу.
Алек открыл дверь темной комнаты и вышел.
– Это была Энни, – сказал он, – та, другая женщина, верно? Увлечение Пола?
Оливия подняла на него глаза. Его улыбка пропала, в бледно-голубых глазах застыл лед.
– Да, – подтвердила она.
– Вы говорили мне, что пытались стать более похожей на нее, на ту женщину. Вы использовали меня, Оливия!
Она покачала головой.
– Пол тоже использовал меня, разве не так? Он приходил посмотреть дом Энни и… овальные витражи, и фотографии в кабинете. Господи! – Алек ударил кулаком по рабочему столу. – Он копался в моих воспоминаниях о ней. И вы тоже, – он повысил голос, пародируя ее: – «Какой она была на самом деле, Алек?» Вы заставили меня вывернуть для вас душу.
– Алек, я понимаю, что это может так выглядеть, но…
– Ладно, я скажу вам кое-что, Оливия, – он стоял прямо перед столом, и она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза. – Если вы пытались быть похожей на Энни, у вас ничего не получилось. Никогда и ни в чем вам не удастся походить на нее. И я говорю не только об отсутствии таланта, – он поднял лист миллиметровки, на котором она тщательно нарисовала воздушные шары, скомкал и бросил на пол. – Я говорю о том, как вы врете, изворачиваетесь и выкручиваетесь. Энни всегда была открытой, честной. Она не смогла бы соврать, даже если бы от этого зависела ее жизнь.