Оливия вспомнила женщину на столе в отделении скорой помощи, ровную линию на мониторе, жизнь, выскальзывающую у нее из рук.
– На самом деле, мне нужно взять сюда другого художника, – продолжал Том. – Я не могу один платить за это помещение. Правда, Алек, муж Энни, помогал мне. А я просто не могу себе представить, как буду работать с кем-то другим. Я проработал с Энни пятнадцать лет.
Оливия обернулась к нему:
– Мой муж писал статью о ней для журнала «Сискейп».
Том выглядел удивленно.
– Пол Маселли – ваш муж? Я и понятия не имел, что он женат.
Конечно, она и не ожидала, что он много о ней рассказывал. Может быть, он даже не сказал Энни, что женат.
– Ну, вообще-то он… мы живем отдельно, – сказала она.
– А…. – Том снова пристально вглядывался в фотографию Энни. – Он все еще приходит сюда время от времени. Говорит, что обустраивает новый дом. Он купил много ее витражей. Хотел купить ту викторианскую даму, на которую вы смотрели, но я не собираюсь с ней расставаться.
Оливия просмотрела остальные фотографии, а затем вернулась в центральную часть студии. Она потрогала краешек витража, свисавшего с потолка.
– Как вы делаете это? – спросила она, пробегая пальцами вдоль темных линий между кусочками голубого витража. – Это свинец, да?
Том сел за рабочий стол.
– Нет, на самом деле это – медная фольга, покрытая припоем. Идите сюда.
Она села на стул рядом с ним. Он работал над витражом, изображавшим белые ирисы на черно-голубом фоне. Минут десять она завороженно наблюдала, как он наплавляет ниточки припоя на покрытые медью края стекла, а цветные пятна от витражей, висевших на окнах, играют на его руках, лице, светлых ресницах.
– Вы даете уроки? – спросила она, удивляя саму себя этим вопросом не менее, чем Тома.
– Обычно нет, – он взглянул на нее и ухмыльнулся. – Вы заинтересовались?
– Пожалуй, да. Я бы хотела попробовать. Хотя меня никогда особо не тянуло к творчеству.
Она никогда не занималась ничем подобным. У нее просто не было времени – да она и не искала его – чтобы научиться какому-нибудь искусству, никак не связанному с ее профессией.
– Возможно, вы удивите саму себя, – сказал Том. Он назвал цену, и она согласилась. Она согласилась бы на любую цену.
Том опустил глаза на ее босоножки.
– Наденьте туфли с закрытыми носами, – сказал он. – И еще вам нужны защитные очки, но кажется у меня где-то лежат старые очки Энни. Вы можете воспользоваться ими.
Перед уходом она купила небольшую овальную работу, выполненную Энни: изящный, переливающийся фрагмент павлиньего пера. Выходя из студии, она чуть не упала на стопку журналов, сложенных у двери.