Том вздохнул:
– Нужно что-то сделать с этим беспорядком, – он махнул рукой в сторону журналов и книг в мягких обложках, сваленных рядом с ними. – Люди уже много лет приносят сюда книги и журналы. Энни отвозила их в дом престарелых в Мантео. Я не могу запретить носить все это сюда, потому что Энни оторвала бы мне голову, но не испытываю никакого желания ехать самому в дом престарелых.
– Я могла бы как-нибудь отвезти их, – сказала Оливия. «Когда?» – спрашивала она себя. Собственная импульсивность начинала ее беспокоить.
– Правда? Это было бы замечательно. Только скажите, когда поедете в ту сторону, и я вас нагружу.
В следующую субботу она приехала в студию ровно в одиннадцать. Том снабдил ее зелеными защитными очками и старым зеленым фартуком Энни. Он нарисовал узор из квадратов и прямоугольников на листе миллиметровки, положил сверху кусок прозрачного стекла и показал ей, как с помощью стеклореза размечать стекло. Ее первая линия, по мнению Тома, получилась идеально, также как и вторая и третья.
– Вы действительно чувствуете, что делаете. Довольная, она улыбнулась. У нее была крепкая рука, привыкшая к скальпелю, и ей нужно было только выбрать давление, соответствующее хрупкому материалу.
Она сидела, низко склонив голову над работой, когда услышала, что кто-то вошел в студию.
– Доброе утро, Том.
Подняв глаза, она увидела Алека О'Нейла, и ее рука застыла над стеклом.
– Привет, Алек, – сказал Том.
Алек, казалось, едва заметил ее. У него была с собой сумка для фотопринадлежностей, и он прошел через студию в боковую дверь, прикрыв ее за собой.
– А там что? – спросила она.
– Темная комната, – ответил Том. – Это Алек – муж Энни. Он заходит пару раз в неделю, чтобы обработать пленку, отпечатать фотографии или еще что-нибудь…
Она посмотрела на закрытую дверь темной комнаты и снова сосредоточилась на работе. При следующем ее движении от стекла отлетел осколок, и она быстро отдернула руки.
– Может быть, мне нужно надеть какие-нибудь перчатки?
– Нет, – сказал Том с оскорбленным видом. – Вы должны чувствовать, что делаете.
Она продолжила работу, поглядывая время от времени на часы, в надежде, что закончит раньше, чем Алек О'Нейл выйдет из темной комнаты. Следующая линия получилась кривой. Это оказалось не так легко, как выглядело вначале. Она повесила работу Энни на кухонное окно, и теперь, когда она лучше чувствовала труд, вложенный в нее, ей не терпелось взглянуть на нее еще раз, чтобы изучить с новой точки зрения.
Оливия отламывала с помощью плоскогубцев намеченный кусок стекла, когда дверь темной комнаты, скрипнув, открылась. Алек О'Нейл прошел в студию, и она впилась глазами в свою работу.