Он сказал, что она должна покинуть этот дом, они помогут ей переехать. Но в этот момент Мери захлопнула дверь у него перед носом.
Слухи дошли до Энни, вызвав у нее негодование, и она тут же начала действовать, даже не поставив Мери в известность. Она собирала подписи под петициями, втянула в конфликт газеты. Однажды она даже появилась у Мери на пороге с телевизионной съемочной группой. Она перебаламутила всех, кого только можно было, ни одному политику не удалось остаться в стороне от ее яростного, хотя, пожалуй, и беспорядочного крестового похода. К тому времени, когда все было кончено, и Мери разрешили оставить в своем распоряжении половину дома, Энни была известна в Аутер-Бенкс не хуже, чем сама Мери.
– Пойдемте, Мери. Уже пора за стол – обедать. Мери почувствовала, что кто-то взял ее за руку.
Она открыла глаза и увидела Гейл, молодую девушку из обслуживающего персонала, которая подавала ей трость. Мери глянула на улицу.
– А молодой человек еще здесь? – спросила она, тут же вспомнив, что она сама видела, как он сел в машину и уехал.
– Нет, Мери. Ваш посетитель уехал час назад.
– Он вернется, – сказала Мери, поднимаясь с кресла и морщась от боли в бедре, пронзившей ее, когда она наступила на левую ногу. – Он вернется. Уж это точно.
Алек мог занести фотопленку в студию в любой день, но он ждал до субботы. Только въехав на стоянку, он признался самому себе, что причиной этой задержки было желание снова увидеть Оливию Саймон. Он осознал, что всю неделю мысленно разговаривал с ней, рассказывая ей об Энни разные вещи, которые другим были уже неинтересны. Он всегда мог поговорить с Томом Нестором, но Том до сих пор переживал также, как и он сам, и это нервировало Алека. Ему никогда особенно не нравилось делить Энни с Томом.
Оливия сидела за рабочим столом, за которым он привык видеть Энни. Она низко склонила голову, ее глаза защищали старые зеленые очки Энни. На прошлой неделе, первый раз увидев ее в этих очках, он испытал своего рода потрясение, но не смог придумать никакой разумной причины, по которой она не должна была бы ими пользоваться.
Она держала в руках паяльник и моток припоя. Том склонился к ней, направляя ее пальцы и подбадривая. Дым сигареты вился в воздухе над его головой. Прежде, пока была жива Энни, он никогда здесь не курил.
Том поднял голову, когда Алек закрыл за собой входную дверь.
– Здравствуй, Алек, – сказал он.
Оливия оторвалась от своей работы и улыбнулась.
– Привет, – приблизившись к столу, Алек посмотрел на кусочки стекла и спросил Оливию: – Над чем вы работаете?