– Кайли, – оборвала ее Мэй. – Прекрати.
Кайли видела такие катастрофы по телевизору – пламя, смешанное с дымом, крики людей. Закрывая глаза, она могла видеть это и теперь: все люди на этом рейсе хватаются друг за друга, кричат, плачут, зовут на помощь мам и пап, молятся, чтобы самолет снова полетел.
– Мне жаль, что мой папа… – Кайли закончила бы «не с нами», но мать прервала ее, крепко сжав руку Кайли чуть ниже плеча.
– Мне тоже, – неуклюже прошептала мама, ее глаза засверкали.
Слезы смочили ресницы матери и пролились вниз на щеки. Кайли наблюдала, как они капают, ей хотелось забраться на кресло коленями и поцелуями осушить их. Ремень безопасности был закреплен, и она не могла выполнить свой порыв.
– Я не выдержу, – сказала мама, вытирая слезы. – Я устала. Я не хочу слышать больше ничего ни об ангелах, ни об авиационных катастрофах, ни о твоем отце. Ты меня слышишь?
Кайли наблюдала, как что-то клокочет у мамы в горле, как будто там застрял камень и она пыталась проглотить его, протолкнув вниз. Чем больше мама вытирала слезы, тем быстрее они прибывали. Кайли вытянула шею, чтобы лучше разглядеть девочку-ангела, но той больше нигде не было видно.
– Мне надо в туалет, – объявила Кайли.
Ее мать вздохнула. Она терпеливо расстегнула свои ремни, потом у Кайли.
– Я могу сходить сама, – сказала Кайли.
– Я отведу тебя, – возразила мама.
– Я уже большая, – настаивала Кайли. Возможно, если она сделает то, что этот маленький ангел просил, и по может ей поцеловать ее папу, она сумеет спасти целый самолет. – Я сама смогу.
– Хорошо, – согласилась мама.
Мэй наблюдала, как Кайли взглянула назад, затем вперед. Оценив расстояние до туалета в конце самолета, она – сообразительная девочка! – проскользнула за занавеску, чтобы воспользоваться туалетом в носовой части, в бизнес-классе. Наклонив вперед голову, Мэй проследила глазами за дочерью. Она наблюдала за ней до того момента, как Кайли попросила стюардессу открыть ей дверь, и затем расслабилась. Мэй нуждалась в этом моменте, чтобы совладать со своими чувствами.
«Она говорит с ангелами, – думала Мэй. – Ей всего только шесть лет, она сумасшедшая, она вовсе никакая не ясновидящая вообще, она – шизофреник, она говорит с умершими, она думает, что самолет потерпит крушение. Все эти отчеты, описания, результаты обследования тяжелым грузом лежали у нее на коленях, и она знала, что, если бы в этот момент могла открыть иллюминатор самолета, она выбросила бы их прямо сейчас. Пусть себе разлетаются, как рекламные листовки над бостонским северным берегом. Забыть бы о том, что их надо доставить в кабинет доктора».