Джорджине стало стыдно, но одновременно она почувствовала облегчение, поняв, что может открыто рассказать этому человеку, что у нее на душе. И он не посмеется над ней и не уйдет, презрительно усмехнувшись. Она вновь коснулась его рукой и на этот раз уже не убрала ее.
Я нуждаюсь в друге. Потанцуем?
Дэниел оглянулся на тяжелые портьеры на окнах роскошного зала, которые не пропускали света, но зато пропускали музыку. Потом вновь встретился с ней взглядом, прочитал в ее глазах почти мольбу и подал ей руку:
Видите ли, я довольно неуклюж, но обещаю, что буду стараться. К тому же здесь больше места, и мы ни на кого не налетим.
Под ногами у них вместо полированного паркета была жесткая каменная плитка, поэтому двигались они очень осторожно. И все же это был восхитительный танец. Легкий ночной ветерок ласкал ее кожу, а высокий незнакомец, как оказалось, неплохо танцует. Он уверенно вел ее, и Джорджина полностью отдалась музыке и танцу — райским ощущениям. Он не просил развлекать его ничего не значащими словами, ее не волновало, как она выглядит, и не нужно было ежеминутно смотреть себе под ноги. Рядом с этим человеком все, кроме самого танца, отступило на второй план.
Она пожалела о том, что танец кончился так быстро. Они остановились. Ковбой еще какое-то время не отпускал Джорджину, держа ее за руку. Их пальцы переплелись.
Я пришел, чтобы удостовериться, что вы счастливы, — негромко проговорил он, глядя ей в глаза.
Джорджина улыбнулась:
— Что ж, я счастлива. У меня все есть, разве нет?
— Я так и думал, — отозвался он, но во взгляде его по-прежнему сквозил интерес, и что-то подсказывало ей, что он ей не поверил. — Я решил задержаться в городе. Купил типографский станок. Кстати, это около фабрики вашего отца. Вы все еще хотите, чтобы я проведывал вас время от времени?
— Типографский станок? — Ее ресницы удивленно взлетели. — Вы собираетесь издавать газету? И у вас будет контора с фотографиями в окнах? — Но в следующую секунду воодушевление ее угасло. — Или вы будете просто печатать пригласительные карточки, афиши и все такое?..
«Даже если бы я до сего момента и не думал о собственной газете, разве смог бы огорчить ее теперь?»
Дэниел широко улыбнулся:
Я буду заниматься и тем и другим. На газете, пока она не снискала популярности, много денег не заработаешь. А мне нужно как-то кормиться.
Джорджина вспомнила о том, что нужно вести себя благопристойно, и проговорила уже гораздо сдержаннее:
Как было бы хорошо, если бы вы заглянули ко-мне как-нибудь и рассказали о том, как у вас идут дела. Меня всегда интересовало, как делаются газеты.