Если проехать еще километра три на восток, то начнутся районы федерального жилья.
– Раньше этот район был полностью «белым», – сказал Марино. – Я помню, когда впервые приехал в Ричмонд, здесь было хорошо. Жили в основном приличные трудяги, ухаживали за своими двориками, по воскресеньям ходили в церковь. Все меняется. Я бы ни за что не позволил своим детям разгуливать здесь после наступления темноты. Но когда где-нибудь живешь, привыкаешь и осваиваешься. Эдди совершенно спокойно разносил газеты и бегал по поручениям своей матери.
В тот вечер, когда все это случилось, он вышел из дома, срезав путь, прошел на Эзалиа, потом свернул направо, как мы сейчас. Вон и «Лакиз», слева от нас рядом с заправкой. – Он показал на магазинчик с зеленой подковой на светящейся вывеске. – Вон тот угол – любимое место торговцев наркотиками. Они продают кокаин за наличные и исчезают. Мы их ловим как тараканов, а через два дня смотришь, они на другом углу занимаются тем же самым.
– А есть вероятность того, что Эдди был как-то связан с наркотиками? – Мой вопрос показался бы довольно странным в те далекие дни, когда я только начинала работать, но не сейчас. Подростки составляли теперь около десяти процентов всех арестованных за наркобизнес в Вирджинии.
– Пока ничто об этом не говорит. И мое чутье подсказывает, что нет, – ответил Марино.
Он въехал на стоянку возле магазина, и мы, не вылезая из машины, смотрели на приклеенную к стеклу витрины рекламу и огоньки, ярко светившие сквозь туман. Вдоль прилавка стояла длинная очередь покупателей, и замученный клерк, не поднимая головы, трудился возле кассы. Молодой негр в высоких сапогах и кожаной куртке нахально уставился на нашу машину, неторопливо выйдя из магазина с бутылкой пива и положив монеты в стоящий возле входа телефон-автомат. Какой-то тип с красной физиономией бежал к своему грузовику, срывая на ходу целлофан с пачки сигарет.
– Наверняка здесь он и встретился с тем, кто на него напал, – сказал Марино.
– Как? – спросила я.
– Все чертовски просто. Думаю, когда он вышел из магазина, к нему подошла эта скотина и как-нибудь попыталась влезть к нему в доверие. Что-то сказал, и Эдди сел в машину.
– Осмотр его физического состояния свидетельствует о том же, – заметила я. – Нет следов самообороны, ничто не говорит о том, что он пытался оказать сопротивление. А из магазина никто не видел его с кем-нибудь?
– Никто из тех, с кем мне удалось переговорить. Но вы же видите, какое здесь бойкое место, и, кроме того, было темно. Если кто-то что-то и мог видеть, то это скорее кто-нибудь из покупателей, или только входивших в магазин, или уже возвращавшихся к своей машине. Я как раз хочу попытаться по своим каналам установить, кто находился здесь между пятью и шестью вечера того дня.