Несколько мучительно долгих секунд он только смотрел на нее. Сердце готово было выскочить из груди Кэролайн, кожа горела.
Когда он приблизил губы к ее уху, она невольно затрепетала.
– Ты великолепна, – пробормотал Тадео. – Но такое зрелище требует гораздо более пристального рассмотрения и гораздо меньшего количества одежды, – добавил он, снова опуская бархат на ее бедра и расправляя его, прежде чем расстегнуть молнию у нее на спине.
Кэролайн задохнулась, когда тесное платье разошлось и ее разгоряченной спины коснулся прохладный воздух. С замиранием сердца она наблюдала, как Тадео стягивает платье с ее плеч и дальше вниз, освобождая руки, потом бедра. Как оно тяжело падает на ковер, и на ней не остается ничего, кроме опалового ожерелья, гладких чулок телесного цвета и золотистых босоножек на пятидюймовых каблуках.
– Невероятно, – выдохнул Тадео, любуясь ее отражением в стекле. – Сногсшибательно.
Подхватив ее под внезапно ослабевшие колени, он поднял Кэролайн на руки и понес в спальню.
Возможно, она вообще не заметила бы обстановки этой комнаты, если бы Тадео не остановился, чтобы включить свет. Кэролайн заморгала при виде ослепительно белых стен, затем ее взгляд упал на серый густой ковер и наконец сосредоточился на кровати.
Новой и огромной, с изголовьем из черного кованого металла и с серебристо-серым атласным покрывалом. Тадео подошел к ней и, положив Кэролайн на прохладную шелковистую поверхность, провел руками по груди и животу жены, прежде чем, лаская, поднять ступни ее вверх, пока каблуки не уперлись в край кровати. Все это время Кэролайн не дышала.
– А теперь не двигайся, – приказал он и отошел, чтобы закрыть дверь и выключить верхний свет, погрузив спальню во тьму.
Кэролайн наконец-то с облегчением перевела дыхание.
Но Тадео на этом не остановился. Он подошел к окну и раздвинул черные шелковые шторы, впустив свет уличных огней. Затем, вернувшись, включил ближайшую из двух настольных ламп на серебряных основаниях, стоящих на прикроватных столиках. Сияние из-под черного шелкового абажура соблазнительно осветило женское тело, представив его на обозрение Тадео.
Кэролайн испытывала невероятную смесь дикого возбуждения и смущения, но не решалась даже шевельнуться. Она лежала с широко открытыми глазами и бешено колотящимся сердцем и наблюдала, как раздевается муж. Тадео не спешил, не забывая тщательно складывать одежду на стул в углу. Он даже аккуратно поставил туфли и положил сверху носки. При этом он не отрываясь смотрел на Кэролайн, но глаза его оставались до странности спокойными, даже холодными.