«Тоже мне, защитничек!» — подумала документалистка, не то одобрительно, не то с досадой. Джиллиан с неохотой вынуждена была признать то, о чем сам Чарли, возможно, и не подозревал. Он и впрямь любит Натали. Любит достаточно сильно, чтобы попытаться оградить жену от публичного унижения. Во всяком случае, к ней, Джиллиан, ничего подобного Чарли десять лет назад не испытывал.
— Я пришел к ней с просьбой: не передавать дело в суд, — неловко закончил Донован-младший, вызывающе поднимая глаза на Джиллиан. Словно приглашая ее возразить или затронуть тему автокатастрофы на дороге вдоль края каньона…
Но молодая женщина предпочла промолчать. Вся семейка Донованов осточертела ей до невозможности. Пусть помощник шерифа сводит воедино их противоречивые показания. В конце концов, это — его работа. Она уже открыла рот, собираясь объяснить это Чарли с Юджином, но тут у крыльца пронзительно взвизгнули тормоза, и все головы, словно по команде, обернулись в нужном направлении.
Катберт!
Сердце молодой женщины дрогнуло от облегчения — а в следующий миг Джиллиан похолодела от страха. Что за злая ирония, что за опереточная ситуация! Катберту все уши прожужжали сплетнями да россказнями насчет ее скандального прошлого. С каким неприкрытым отвращением, с каким холодным презрением глядел на нее Далтон, этот рыцарь без страха и упрека, когда выступил на защиту Натали в тот, первый вечер в кафе! Поверит ли он, что нынче вечером Донован заглянул к ней в номер только поговорить, или автоматически подумает самое худшее, как и все вокруг?
Бросит ли ее Катберт, как некогда — Чарли?
Нет, не бросит! Только не Катберт! И все-таки Джиллиан внутренне напряглась, предчувствуя тягостные объяснения, которых любимый наверняка потребует.
Едва свернув на подъездную дорожку, Катберт заметил толпу, собравшуюся у дверей двенадцатого номера. Колеса джипа еще вращались по инерции, когда он опрометью выскочил из машины и бегом бросился к месту событий. Сердце его колотилось, точно тяжелый молот. Неистово работая локтями, он протолкался сквозь толпу. И, лишь завидев Джиллиан, — волосы растрепаны, глаза мечут молнии! — облегченно перевел дух и отчасти расслабился.
Больше всего на свете молодая женщина напоминала рыжую рысь, на загнанную в угол сворой голодных волков. Аметистовые глаза ее полыхали фиолетовым огнем. Такая без боя не сдастся. Такая при необходимости пустит в ход и когти, и клыки.
Сейчас Катбертом владела одна-единственная мысль: спасти эту женщину от злобной стаи, защитить от клацающих зубами хищников. Беглым взглядом окинул он обстановку: два бокала для вина, смятая постель, залитое слезами лицо Натали…