— И смотри, поосторожнее: там змеи водятся.
— Да уж, постараюсь. Терпеть не могу скользких тварей!
Сгорая от нетерпения, Джиллиан отключила рацию, помогла коллегам упаковать самое необходимое в рюкзаки и бодро затопала вслед за Джереми по извилистой тропке, уходящей вниз, в каньон.
Киношники преодолели уже половину спуска, когда взошло солнце. А когда маленький отряд спустился на дно ущелья, к самой реке, туман окончательно рассеялся под раскаленными лучами, и теперь над песчаником поднимались волны палящего зноя. В воздухе дрожало мерцающее жаркое марево.
На протяжении всего спуска Джиллиан не оставляло странное ощущение того, что она словно нисходит в глубины океана. Живое воображение документалистки тотчас же отыскало в древней истории сходный образ: то же самое, должно быть, чувствовали израильтяне, когда Моисей приказал расступиться водам Красного моря и повел свой народ прямо в разверстую бездну.
За десять лет пребывания под водой темные стены каньона словно насквозь пропитались влажной, промозглой сыростью. Серебристо-серые, похожие на лишайники наросты затянули камень, так что ноги то и дело оскальзывались на крутом склоне, а хрупкий песчаник, в довершение удовольствия, так и норовил осыпаться. Вдоль реки чернели мертвые стволы тополей, — когда-то, еще до постройки плотины, эти деревья зеленели вовсю, а теперь скелетообразные, лишенные листвы и жизни ветки угрюмо вздымались вверх, к небу, словно немой упрек.
И — мертвая тишина. Леденящее, наводящее ужас безмолвие. Ни птичьих голосов, ни шороха вездесущих мелких зверушек. Даже ветер не шуршит в листьях. Да и откуда бы им тут взяться? Здесь, ниже края каньона, не росло ни деревьев, ни кустарника, ни даже травы. Все, что было, давно похоронила вода. Теперь лишь почерневшие стволы да голые сучья четкими силуэтами вырисовывались на фоне неба, точно обведенные тушью. Гробовое молчание нарушал лишь приглушенный шум воды.
Тяжело дыша и отфыркиваясь, раскрасневшиеся, вспотевшие киношники сошли к воде. Стянув с головы австралийскую бушменскую шляпу, Кларенс принялся жадно обмахиваться: воздуха ему явно не хватало.
— Далеко еще до пещеры? — поинтересовался он.
— Напрямик — так полмили, не больше. А вот вдоль реки — будет и вся миля.
Дородный, осанистый звукооператор сглотнул и еще энергичнее замахал шляпой.
— Ты как, держишься? — тихо спросила Джиллиан, слегка тревожась за коллегу: лицо толстяка цветом напоминало спелую свеклу.
— Ага. Просто выдохся малость.
— Давай посидим, отдохнем.
— Не надо. Пошли дальше.
Профессионал до самых кончиков пижонских, сшитых по авторской модели ботинок из страусовой кожи, Кларенс скорее рухнул бы замертво на ходу, нежели допустил, чтобы по его вине съемочный график сбился бы хоть на минуту. Вот почему, помимо прочего, Джиллиан рекрутировала его на этот проект; вот почему всю дорогу глаз с него не спускала. А Джереми, как ни в чем не бывало, снова повел киношников вдоль речного берега.