– Конечно. Я усыновил тебя, потому что ты был похож на Фебалида. Но оказалось, что вы совершенно разные. Вы ни в чем не схожи, хвала Зевсу! А… вон тот юноша… Кто он?
– Не знаю. Я его никогда раньше не видел.
– Он на тебя так смотрит! Сразу напрашивается мысль, что…
– Посмотрит и перестанет, – нахмурился Аристон. – Ты же знаешь, как я отношусь к подобным вещам.
– Странно, что здесь нет твоего любимого Сократа, – заметил Тимосфен.
– Ничего странного. Он далеко… на войне, отец. Я молю Зевса, чтобы он сохранил Сократу жизнь!
– Хм! Представляю, какой солдат из этого болтуна! Аристон горячо принялся доказывать своему приемному отцу:
– Он прекрасный солдат! Просто превосходный! Неужели ты не знаешь, отец! В Потиаде, на пятьдесят восьмом году после битвы при Марафоне, он спас Алкивиаду жизнь и отобрал у спартанцев Алкивиадов щит. Спроси Алкивиада, если ты мне не веришь! Всю ночь Сократ один сражался с целым полчищем врагов! Он получил награду за храбрость, но отдал ее Алкивиаду, побуждая нашего свинью-хозяина к добродетели.
– Да, это ему, конечно, очень помогло! Впрочем… говорят, они любовники.
– Это ложь! Сплетни! Сократ не спит с мужчинами! А месяц назад в Делиуме он спас жизнь другому человеку, Ксенофону… тот упал с лошади. А ты прекрасно знаешь, какой Ксенофон герой. Спроси его, когда он вернется. Сократ был последним афинянином, покинувшим поле боя, а когда ему начали петь дифирамбы, он свел все к шутке и сказал, что лакедемоняне окаменели от ужаса при виде его уродства.
– Ну ладно. Я знаю, как ты предан своему наставнику Может, он и не такой уж злостный атеист, каким его представляют. Я сам видел, как он приносил жертвы богам. И все же…
Тимосфен осекся, увидев перед собой Феорис. Она была очаровательна. Особенно потому, что ее лицо было почти не нарумянено.
– Аристон… – выдохнула она.
– Это мой отец, Феорис. Не позорь меня перед ним, – оборвал ее Аристон.
Свадебная процессия быстро продвигалась к дому Тимо-сфена, оглашая ночь громкими криками. Внезапно Аристон почувствовал, что кто-то трогает его за руку.
– Я же сказал тебе, Фео…
Но это была не Феорис, а красивый мальчик, тот самый, что пожирал Аристона глазами в доме Алкивиада.
– Я Данай, сын Пандора, мне хотелось бы подружиться с тобой. Боюсь, я влюбился в тебя. Аристон, – сказал он.
Аристон хотел было ответить ему резко, жестко, жестоко, но почему-то не смог. Данай был слишком открыт, невинен… В нем чувствовалась искренность, аристократизм, благородство.
Аристон положил ему руку на плечо.
– Моим другом ты стать можешь, – с расстановкой произнес он, – но любовником – никогда.