Брим поднес свою огромную правую руку к его лицу. Аристон с улыбкой поймал его запястье. В следующее мгновение Брим растянулся на полу. Он с ревом вскочил на ноги и бросился на своего противника. Это была его ошибка. С того самого дня, когда Аристон вырвался из бань Поликсена, он каждое утро, и летом, и зимой, проводил в палестре. Он находился в прекрасной форме; а регулярно тренируясь со своим тезкой Аристоном, чемпионом чемпионов, и с Автоликом, многократным победителем Панафинских, Истмий-ских и Олимпийских игр, он в совершенстве постиг искусство панкратеона, смертоносного сочетания кулачного боя и борьбы. Он легко мог убить Брима с помощью специальных ударов, известных лишь посвященным. Но это не входило в его планы; вместо этого он просто сделал шаг в сторону, его левый кулак глубоко погрузился в мягкий жир необъятного брюха Брима; затем, когда тот согнулся пополам, он выпрямил его ударом колена в подбородок и добил уже падающего противника, рубанув сзади по его бычьей шее ребром ладони, твердым, как тупое лезвие топора.
Аристон посмотрел на поверженного врага, распростертого у его ног. Затем он повернулся, чтобы позвонить в колокольчик, и стал дожидаться, с ухмылкой разглядывая Пандора и Халкодона, которые прижимались друг к другу, скуля от страха.
– Мой господин звал меня? – спросил появившийся слуга.
– Окати-ка водой вот это, – презрительно кивнул на Брима Аристон. – Судья уже здесь?
– Да, мой господин.
– Попроси его войти и засвидетельствовать сделку. Нет, погоди, пусть сначала Евризак и Пактол принесут весы. Потом прикажи служанкам помочь госпоже. Ну а судью введи в последнюю очередь, – распорядился Аристон.
Впоследствии слухи об этой необычной сделке разнеслись по всем Афинам; само собой разумеется, что ни сам астуном, ни слуги, присутствовавшие при ней, не стали держать язык за зубами. Итак, двое слуг внесли в зал огромные весы, вроде тех, что использовались в мастерских Аристона для взвешивания металлических слитков, а так-?/-е готовой продукции: мечей, наконечников копий, ножей, нагрудников, наголенников, щитов. За ними вошли еще четверо, сгибаясь под тяжестью огромных мешков. Затем двое слуг внесли на носилках Хрисею. Надутый и важный астуном, или окружной судья, вошел последним и сел на отведенное ему место.
Увидев отца и братьев, Хрисея вздрогнула; страх промелькнул в ее глазах. Халкодон и Пандор злобно смотрели на нее, так, как женщины обычно смотрят на удачливую соперницу – строго говоря, в глубине души они именно так себя и чувствовали; Брим же сидел на скамье, ошалело мотая головой, его мясистое лицо не выражало ничего, кроме тупого изумления, вода капала с его хитона на мраморный пол, и между его сандалиями уже образовалась изрядная лужа.