— Скажи еще спасибо, что в нем нет блох.
— Наверняка солома им тоже не нравится.
Злой как черт Ричард вылез из постели. В серебристом лунном свете он походил на античного бога войны. Как был, то есть совершенно голый, он направился к двери.
— Куда это ты собрался?
— Как куда? Пойду пожалуюсь хозяину, — свистящим шепотом произнес он.
— Без одежды?
Ричард медленно повернулся к Элиссе. Она попыталась сосредоточить внимание исключительно на его лице.
— А почему бы и нет? Не сомневаюсь, что эффект будет потрясающий, — сказал он с ухмылкой.
— Хозяин, должно быть, уже видит третий сон…
— Точно. А люди его комплекции имеют обыкновение спать очень крепко. Таким образом, у меня есть отличная возможность разбудить его громким воплем «пожар!» или «караул, грабят!». С другой стороны, хотя искушение и велико, мне придется отказаться от своего замысла, поскольку другие обитатели гостиницы моей шутки могут не оценить.
— Что это ты так раскричался? Хочешь разбудить Уила?
— Ничего я уже не хочу. — Ричард надел штаны и рубашку и, уже одетым, снова скользнул под одеяло. — Вот как я поступлю. Так оно будет безопаснее для моих боков. Но завтра утром я все равно переговорю с хозяином и устрою ему основательную взбучку.
Элисса не сомневалась, что свою угрозу он выполнит.
— Спокойной ночи, — сказала она и отвернулась к стене. И вдруг замерла, почувствовав, как он прижался к ней.
— Неужели ты не чувствуешь, как солома сотнями крохотных стрел впивается в твое тело? — прошептал он ей на ухо.
— Не чувствую — если лежу без движения.
Рука Ричарда по-хозяйски расположилась у нее на бедре.
— А я не хочу, чтобы ты лежала без движения. Хотя вы с адвокатом превратили меня в полное ничтожество в имущественном отношении, права супруга у меня все еще остаются, и я был бы не прочь ими воспользоваться.
Элисса хотела бы поддаться на его уговоры и уступить его домогательствам. При мысли о брачной ночи, когда она получила удовольствие, какого не испытывала за всю свою жизнь, у нее в жилах начинала бурлить кровь. Тем не менее Элисса пересилила себя и решила до конца выдержать характер: она боялась, что, если продемонстрирует сейчас мужу свою слабость, этот человек со временем полностью подчинит ее своей воле.
В свое время она, будучи полным несмышленышем в делах любви, позволила себе увлечься Уильямом Лонгберном, который постепенно низвел ее до положения не имеющей права голоса наложницы. Повторения этого она не желала и решила быть сильной и всячески противостоять притязаниям своего второго мужа — хотя бы ради того, чтобы у него не возникло соблазна, используя ее как орудие, покуситься на наследственные права ее сына.