Он заехал в гараж и воспользовался телефоном, висевшим там, на стене, чтобы сделать заказ, затем прошел через сад к главному входу.
Дверь была настежь открыта, а Робби его почему-то не встречал у крыльца.
Джонатан вошел поставил на пол пакеты, громко стукнув чем-то, наверное, банкой с бобами, но даже не обратил на это внимания.
Представшая перед глазами картина заставила сердце замереть на мгновение.
Столик в холле лежал ножками кверху, ковровую дорожку Джонатан едва узнал: сбитая в уродливую кучу, она оказалась в дальнем углу. В кухне на полу поблескивали перламутром осколки дорогого чайного сервиза, стоявшего обычно в буфете, дверца которого была сорвана с петель и лежала на полу. У стены, перевернутый, валялся стульчик Нолли.
Джонатан почувствовал страх.
Посередине кухни светлела молочная лужа — кто-то пролил кашу Нолли. От нее в разные стороны отходили следы собачьих лап — маленьких и больших. Догадаться о том, что здесь произошло, было не трудно.
— Делия? Где ты?
В гостиной никого не было. Он взбежал по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек, и ударом руки распахнул дверь в спальню.
На кровати стоял Робби, сжимая в зубах верещащую болонку.
— Вниз! — скомандовал Джонатан, и испугавшийся доберман покорно улегся на живот, виновато наклонив голову. Отпущенный на свободу Чарли победно тявкнул и спрыгнул на пол.
Джонатан подскочил к ванной и распахнул дверь.
— Делия! Отзовись, где ты? Где, черт возьми?
Ее нигде не было.
Схватив Робби за ошейник, он пробежал по всему этажу, заглядывая в другие комнаты. Потом спустился и остановился в холле, размышляя, не выскочила ли она вместе с ребенком на улицу через переднюю дверь. Неожиданно послышался чей-то сдавленный голос: Джонатана звали по имени.
Он замер и прислушался. Голос доносился из кухни, из небольшого стенного шкафа-кладовки.
Джонатан открыл дверцу, и Делия, согнувшаяся вдвое, с ребенком на руках, вывалилась оттуда вместе с веником. При этом Нолли, оказавшись рядом с ней на полу, не думала плакать, а с интересом смотрела по сторонам, видимо, оценивая ситуацию.
— Вы не слышали, как я зову вас?
Облегчение оттого, что она жива и невредима, захлестнуло его мощной волной, и тревога мгновенно сменилась гневом.
— Не слышал? — переспросил он. — Дорогуша, вы думаете, я сумасшедший? Зачем, по-вашему, я стал бы выкрикивать ваше имя каждые две секунды, если бы слышал, что вы меня зовете?
— Я звала так громко, как только могла, сказала Делия, смахнула пыль с носа и чихнула.
Затем настороженно взглянула на Робби. — Что они тут натворили?