– Ты добрая девочка, дочка. Всегда была такая.
– Спокойной ночи, тетя Лиз, – пожелала она ей с любовью.
Ополоснув чашки и погасив везде свет, Мадлен позволила себе понежиться в горячем душе, а потом накинула ночную сорочку и забралась в кровать, где чистое, накрахмаленное постельное белье так сладко пахло домом.
Добрая девочка, да? Мадлен взбила подушку. Доброй в этот момент она себя не чувствовала. Скорее сейчас она была измотанная, подавленная и раздражительная. Мадлен боялась того, что не состоится как мать. Она отчаянно влюблена в мужчину, который просто недосягаем для нее. И маме, и Эрин необходимо, чтобы она была сильной, и на ее плечи давил тяжкий груз ответственности.
Мадлен еще раз взбила подушку. Она не станет потакать жалости к самой себе. Хныканье никогда еще никому не помогало.
Несмотря на строгий выговор, который она себе сделала, ей снились сияющие доспехи, белые лошади и Филипп.
Проснувшись, Мадлен удивилась, что уже так светло. Она бросила сонный взгляд на часы и резко села. Пятнадцать минут девятого!
Сбросив одеяло, она одним прыжком оказалась у детской кроватки, сердце бешено билось. Должно быть, что-то не так.
Кроватка оказалась пуста.
Только потом она услышала звонкий смех Эрин, и страх отступил, не успев перерасти в настоящую панику.
На ходу натягивая халат, Мадлен спустилась в гостиную. Там на полу сидели тетя Лиз и Эрин, а все игрушки, которые они привезли, были разбросаны вокруг.
– Тетя Лиз, ты с ума сошла? – сделала она выговор тете, входя в комнату. – Ты тоже хочешь получить перелом бедра, развалившись вот так на полу?
Лиз взглянула на Эрин и покачала головой:
– Предупреждала тебя, крошка, не шуми. Предупреждала, что твоя мамочка будет ворчать, когда проснется.
Эрин пустила изо рта пузыри, смеясь над бабушкой.
Мадлен помогла Лиз подняться на ноги, пытаясь оставаться строгой, но в этом не было смысла. Она тоже рассмеялась и обняла тетю.
– И ты еще называешь упрямой маму, – сказала молодая женщина, подходя к столу и наливая себе чашку кофе.
Гостиная плавно переходила в кухню в этом тесном доме, в котором она выросла. Но все здесь казалось уютным. Ей следовало бы чувствовать себя обделенной, но Мадлен никогда не испытывала ничего подобного, ведь родной дом дышал покоем и любовью. Может, поэтому она всегда шла по жизни с улыбкой на лице. Ни к чему винить судьбу за несправедливо посланную бедность и грозить небесам. Отец и мать сделали ее детство поистине счастливым.
Она покачала головой и отпила глоток кофе с цикорием.
– Тебе следовало бы меня разбудить, тетя Лиз. Тогда бы мы могли уже быть в больнице.