Джеку стало ясно, что Йен планировал осуществить эту задачу дня за два. Все остальные будут ждать, пока Йен сделает именно то, что хочет Йен.
Ну и дерьмо! Джек проверил батарейки в дрели и взял в руки стамеску.
Его мать очень рассердилась.
— Не надо было этого делать, Джек! Йен ведь начал.
— Да ладно, мам. Он копался бы целую вечность, а Хол-ли хотела вымыть голову.
— Холли могла вымыть голову и в холодной воде. Что она и сделала сегодня утром.
Они снова собрались перед домом на коктейли. Все женщины явно чувствовали себя чистыми и счастливыми, воспользовавшись огромным — и до этого момента небывалым — количеством горячей воды. Его мать наслаждалась вместе со всеми, пока не услышала, как Йен напряженным тоном выясняет, кто позволил Джеку повесить дверь.
— Неужели ты не понимаешь? — продолжала она. — Для него это было важно. Он хотел сам наладить сауну.
— Но, мама, у него на это было десять лет!
— Джек, остановись и подумай. Мы ведь у них в гостях.
Остановись и подумай. Как будто он снова ребенок. Все велят ему остановиться и подумать, особенно его отец. Его осторожный, педантичный отец. Его отец промерил бы полы. Сложенного полотенца было бы для него недостаточно.
На ядерной подводной лодке нельзя затыкать дыры старыми полотенцами, Джек был готов это признать. Но почему все должно делаться по стандартам подводной лодки? Почему иногда не сделать по-другому?
Гвен рассердилась на сына. Эми это показалось интересным.
Очевидно, Йен запланировал что-то сделать в сауне, но он копался бы до бесконечности, поэтому Джек взял и закончил за него.
Эми понимала, почему Гвен это не понравилось… хотя сама она пришла в восторг. В прошлом году на Рождество Йен все время заставлял остальных себя ждать. Он не был по природе человеком медлительным. Если он делал что-то один или вместе с кем-то, то действовал быстро и решительно, но если семейство целиком пыталось куда-то отправиться, Йен всегда заканчивал какую-то важную работу и всем приходилось его ждать. Его поведение казалось чем-то вроде манипулирования людьми. Эми это раздражало, а Феба, вероятно, переживала еще больше.
Поэтому она была рада, что кто-то не позволил Йену так обращаться с собой.
День был прекрасный, вероятно, лучший с тех пор, как она начала ездить на озеро. На семейных собраниях Эми обычно сидела молча, никогда не зная заранее, чего от нее ждут, какие обязанности она должна будет выполнять.
Эми ужасно не любила этого. Она привыкла, чтобы день был четко спланирован: выступление, полет, время перед выступлением, разминка и все остальное. День без распорядка, без расписания, вероятно, стал бы расслабляющей переменой — она знала, что нормальный человек так и посчитал бы, — но сладить с собой не могла.