Кто-то из военачальников языгов ударил сбоку копьем, но острие даже не коснулось панциря вождя сколотов – один акинак перерубил крепкое древко, словно тростинку, а второй Марсагет с разворота обрушил на шлем врага, развалившийся пополам, как скорлупа гнилого ореха. Откинувшись назад, языг медленно сполз с коня, где его, уже бездыханного, подхватили на руки телохранители, тут же павшие под ударами дротиков дружинников Марсагета.
Где-то кричал в ярости Дамас, пытаясь прорваться через плотную массу своих воинов к вождю сколотов – не хотел упускать случая прикрепить скальп Марсагета к уздечке боевого скакуна; он уже предвкушал близкую победу.
В это же время отряды сколотов ударили на аорсов. Как и предполагал Марсагет, плохо вооруженные и слабо обученные воинскому делу кочевники, всегда воевавшие числом, а не уменьем, не сдержали бешеного натиска и в беспорядке отступили.
Радамасевс, видя это, обрадовался. Но ненадолго. Один из его телохранителей с криком ужаса показал вождю в сторону, где прикрытый небольшой рощицей таился глубокий овраг. Оттуда, словно пена через край котелка, выплескивались отряды сармат. И вел их сам Карзоазос, предложивший эту хитрую уловку Дамасу и предугадавший развитие событий.
Теперь стало ясно всем – от полного поражения сколотов не спасет никто и ничто. Карзоазос быстро сближался с вырвавшимися из окружения воинами Марсагета, ловким маневром отсекая им путь к Атейополису.
Радамасевс уже не колебался: отдав необходимые распоряжения, он быстро собрал оставшихся с ним воинов и приказал снова открыть ворота. Надежда, пусть слабая, все еще теплилась в его груди – выручить, он должен выручить Марсагета и его воинов во что бы то ни стало! Выручить или погибнуть…
Бросил взгляд на свой немногочисленный отряд – около сотни дружинников, два десятка телохранителей и старики, давно успевшие позабыть запах пыли, смешанной с кровью, терпкого мужского пота и распаренных сыромятных ремней – запах битв. Радамасевс вздохнул, крепко стиснул зубы и, отпустив поводья, помчал вперед.
Лик тоже находился среди воинов, оставшихся в Старом Городе – Марсагет был непреклонен и на немую мольбу своего юного телохранителя только отрицательно качнул головой. А теперь он вместе со всеми скакал на выручку Марсагету. Сердце отчаянно колотилось в груди, непревычный холодок заползал внутрь, кровь бросилась в лицо, глаза жадно вглядывались вперед – первый в его жизни бой! Нет, он не боялся, даже в мыслях Лик не мог представить, что он струсит, дрогнет перед лицом смертельной опасности. Но так еще хрупко было его тело, так мало боевого опыта…