Джастин подозревал, что Нэнси лжет. Раньше она никогда этого не делала, и его уважение к ней несколько потускнело. Но он ничего не добился бы, обвиняя ее. Вместо этого он коротко сказал:
– Тогда я должен попросить тебя передать ей от меня кое-что. Скажи ей, что я хочу заключить с ней деловое соглашение.
Нэнси застыла.
– Вроде того, которое имели когда-то мы с тобой? – Напряжение в ее голосе убедило его, что она действительно ревнует к Джине.
– Да. Скажи ей, что я буду очень щедрым.
– А тебе не пора задуматься о женитьбе, чтобы родить наследника, вместо того, чтобы подыскивать очередную любовницу? Тебе сколько сейчас, тридцать семь?
– Тридцать шесть, и ничто меня не заставит снова жениться. – Одна мысль об этом заставила его челюсти судорожно сжаться. – Мне и одного раза было слишком много. Я с удовольствием передам мой титул и состояние моему младшему брату Генри.
– Да, я помню, что Генри был для тебя почти что сыном. А где он сейчас?
– В Беркшире, он приводит в порядок заброшенное имение, которое я недавно купил. Обещай мне, что передашь Джине мое предложение.
– Передам, когда она опять ко мне заглянет, но я понятия не имею, когда это произойдет.
Джастина не устраивал такой ответ. Насмешливое выражение лица Нэнси вызвало его подозрение. Не особенно доверяя ей, он требовательно сказал:
– Обещай мне, что передашь это при вашей ближайшей встрече. Я могу на тебя положиться?
– Да, можешь. – Нэнси выглядела так, словно радовалась какой-то одной ей известной шутке. – Я не меньше тебя хочу услышать ее ответ.
Джорджина никак не могла сосредоточиться на огромном, похожем на клинок, зубе доисторического животного, описанием которого она занималась в кабинете своего отца. В ее мысли постоянно вторгался незнакомец с резким смуглым лицом и глубоко посаженными карими глазами, и чем больше она старалась забыть его, тем настойчивее он всплывал в памяти.
В дверях кабинета появился дворецкий.
– Вечерняя почта пришла, мэм. Там есть для вас письмо.
Джорджина положила необычный зуб на стол и взяла письмо. По неразборчивому почерку она сразу же поняла, что оно от сестры Рэвенстона, леди Мелани Александер, уже второе письмо за последние дни.
Джорджина поспешно сломала печать и вскрыла письмо. Чернила были в нескольких местах размыты каплями слез. Стоило ей разобрать наконец эти ужасные каракули, как ее сердце наполнилось жалостью к несчастной девочке.
– Судя по всему, тебя расстроило это письмо.
Джорджина подняла глаза. В комнату вошел отец. Она улыбнулась, радуясь, как всегда, его приходу.
– А я и не знала, что ты уже дома, папа.