– Не слишком-то он хорошо тебя знал, а?
– О, нет! Он-то как раз прекрасно меня знал! – возмущенно воскликнула Мэг. – Но ведь, по общему мнению, женщина – существо слабоумное, неспособное заниматься мужскими делами. И кому какое дело, что я в течение восьми лет сама вела хозяйство и во всем была правой рукой отца!
– А опротестовать решение судьи ты не могла?
– Пыталась... но в Уильямсбурге суд отказался даже рассматривать мое прошение. Обращаться в Лондон, в высший королевский совет? – Мэг пожала плечами. – Я сильно сомневаюсь, чтобы там отнеслись к ситуации иначе, чем в Уильямсбурге.
Стивен продолжал вышагивать перед ней, заложив руки за спину.
– Нужно было выйти замуж за преподобного Барнаби – хотя бы для того, чтобы не допустить опекунства Галлоуэя.
– Ни за что! Это не причина для замужества. Впрочем, даже такой отчаянный шаг ровным счетом ничего бы не изменил. Судья, назначивший Галлоуэя опекуном, особым пунктом оградил меня и от охотников за состоянием. В том случае, если бы я вышла замуж без согласия Чарльза, контроль над поместьем остался бы у него в руках. Смешно, да? Под тем предлогом, что он стремится защитить Эшли-Гроув от алчных охотников за состоянием, судья вручил бразды правления поместьем в руки самого алчного из них!
Оба надолго умолкли, погруженные в свои мысли. Укрывшийся где-то в ветвях деревьев соловей завел вечернюю песню, и мелодичные трели лесного музыканта были единственными звуками в сгущавшихся сумерках.
– Ты сказала – судья прекрасно тебя знал. Что это значит, Мэган? Кто он такой?
– Натан Бейлис. Решением об опекунстве он просто-напросто отомстил мне.
– За что?
– Когда мне было восемнадцать, Натан Бейлис просил моей руки.
Глаза Стивена угрожающе сузились:
– А ему сколько тогда было?
– Под пятьдесят. Мама очень настаивала, чтобы я приняла предложение, но папе, к счастью, он был так же противен, как и мне. Папа поддержал мой отказ.
– И Бейлис покорно его принял? – Стивен, наконец, замедлил шаг, остановился – и снова присел на табурет.
– Не совсем. – Мэг не могла без содрогания вспоминать тот вечер, когда Бейлис застал ее в одиночестве в отцовской библиотеке. – Он никак не желал смириться с отказом. Пришлось дать отпор... в категоричной форме.
– Влепила пощечину? – ухмыльнулся Стивен.
– Нет. Направила на него папин револьвер и пообещала нажать на курок, если он не оставит меня в покое.
Потрясенный Стивен так и впился в нее недоверчивым взглядом.
– Не веришь? А я тебе говорю – убила бы, если б только шаг сделал.
– Нисколько не сомневаюсь. – Несмотря на торжественность тона, глаза Стивена искрились весельем. – Но уж после этого он тебя точно оставил в покое.