– Что это, Юджин?
– Где ты это взяла?
– Я хотела освободить стол, она лежала в альбоме… Наверное, я не должна была это читать, но я прочитала. Что это значит? – спросила она, хотя и без его ответа уже знала, что все это значит.
– Разве тебе в детстве не говорили, что читать чужие дневники неприлично?
– Да, прости.
– Мередит, это не то, что ты думаешь!
Эти слова пробудили в ней вулкан. Растерянность вмиг исчезла с ее лица, остались только боль и гнев.
– Ты предлагаешь мне не верить собственным глазам? Боже, теперь я все поняла! Ты ненавидел школу, а меня… и моих подруг считал заносчивыми стервами, которых ты просто мечтал проучить… И кажется… кажется, ты этого добился.
– Мередит…
– Но я не понимаю: за что? Что плохого я тебе сделала?
– Мне было всего семнадцать, когда я писал это.
– Но, кажется, ты весьма последовательно воплотил твой план в жизнь, теперь можешь быть доволен! Господи, все это было ложью… Юджин, я доверяла тебе, а ты просто играл со мной, как кошка с мышью.
– Мередит!
– Не подходи ко мне!
– Я хочу все объяснить, да послушай же! – Юджин схватил ее за плечи, и Мередит поняла, что ей не удастся вырваться. Конечно, она не истеричка, но его сильные руки так сжимают ее, что она чувствует себя совершенно беспомощной. – Ты никуда не пойдешь, пока мы не поговорим! Мередит, ты должна меня выслушать. Черт, неужели ты не дашь мне возможности все объяснить?!
– Ты делаешь мне больно! – Мередит действительно было больно, но внутри гораздо больнее, чем снаружи, где Юджин стискивал ее плечи стальными пальцами.
– Прости. Сядь.
Юджин усадил Мередит на стул и вдруг увидел, что она прервала чтение как раз на середине тетради. Последние записи… Юджин схватил тетрадку, стал лихорадочно листать, почти разрывая страницы, а открыв нужную запись, хлопнул по ней ладонью так, что Мередит вздрогнула, и приказал:
– Читай!
– Я не буду, с меня достаточно!
– Читай, Мередит! – прорычал Юджин, и она испуганно уткнулась в исписанную страницу.
Ее тонкие пальцы вздрагивали. Юджин знал, что пугает ее, что угрожает ей, но сейчас решалась его судьба, и он не мог позволить Мередит уйти… Сейчас, когда она верит во все эти ужасные вещи, когда его счастье висит даже не на волоске, а на паутинке! Юджин отошел к окну и стал наблюдать за лицом Мередит, словно от выражения ее лица зависела его жизнь. Впрочем, так оно и было. Мередит прочитала одну страницу, бросила на Юджина быстрый взгляд, перевернула страницу и снова уткнулась в тетрадку. Когда она дошла до последних записей, у нее по щекам текли слезы.
– Мередит, в семнадцать лет я потерял отца, который умер, и мать – которая наплевала на меня, вышла замуж и укатила в другой штат. Мне пришлось жить с дядей, для которого я был обузой и который возился со мной только потому, что отчим платил ему, не желая, чтобы я путался у него под ногами. – Голос Юджина звучал глухо и невыразительно, но внутри Мередит что-то содрогалось от этой бесцветности – такой силы боль за ней скрывалась. – Мне пришлось учиться в школе, где меня все ненавидели и где я всех ненавидел… В то время мне казалось, что мир ополчился на меня, и я ненавидел этот мир! У вас было все, что у меня отняли, все, о чем я мог только мечтать… Ты… к тебе я испытывал точно такие же чувства, потому что ты принадлежала к миру, который я ненавидел, но потом… Потом я вдруг понял, что ты единственная, кого я не могу ненавидеть. Тебе удалось проникнуть в мое сердце и остаться там. Ты стала моим ангелом, и моя ненависть превратилась в точно такую же неистовую любовь.