— Семка, хошь табачку? — внезапно спросил он.
— Милость твоя, Листратыч, то дай потянуть, — отозвался Семка, не таясь от капрала.
— Ты, сказывают, затем и бумагу поднял с дороги, чтобы табачку покурить, — усмехнулся тот.
— За тем-то и поднял, — подтвердил пленник.
— А что в ней писано было? — спросил капрал.
— Ты башкирца спроси, Салаватку. Ему давал барин читать — по-татарски ведь писана, — притворился незнайкой пленник.
— Слышь, Салаватка, про что бумага? — обратился капрал к Салавату, свёртывая цигарку для Семки.
— Царь Пётра письмо написал к башкирцам. Землю, волю даёт, реку, лес, начальников убивать велит царь.
— Какой же он царь, коль велит начальников побивать?! — усомнился капрал.
— Они его тоже ведь не жалели, значит! — сказал Салават.
— Точно, что не жалели, — признал и капрал. — А что же он одним башкирцам письмо прислал? Царь-то русский, а письмо башкирцам?!
— Видать, он ко всем народам писал. У народов ведь разные нужды, — вмешался Семка. — Кому чего надо, того тем и жалует.
— А сказывает начальство — не царь он, Пугач, беглый каторжник, рваные ноздри! — сказал капрал.
— Тьфу, брехня-то! — не выдержал Семка. — Каки таки рваные ноздри?! Да я его, как тебя, видал! Образом благолепен, бородка, усы черноваты с русинкой. Очи кари, обычаем прост, аж до слёз…
— И грозен? — спросил капрал, уже поддаваясь искреннему тону пленника.
— Кому-то и грозен, а кому-то и милостив. Люди разны, и милость и грозы под стать человекам!
— Стало, письмо-то… Не на дороге нашёл! — качнул головой капрал. — И говорил он с тобою, с солдатом беглым?!
— Не токмо что говорил — из царских рук чарку я принял, — увлёкся Семка, — за ручку с царём витался и лобызал его ручку, манифесты своею рукой он мне дал, а как в дорогу послал, то сам государь меня обнял и в уста целовал.
— Мать честна! — удивился капрал. — Чай, мёдом пахнет, как целовал?
— Водкой да луком. Дух чистый русский! — сказал Семка. — Поручика чин на мне нынче.
— Ну, брешешь, Семён! Каков уж ты, братец, поручик?! Из беглых солдат — во поручики!.. Бога побойся, собака! — рассердился капрал.
— Искали бумаг у меня господа, а заветную разыскать не сумели, — признался пленник. — На привале ты сам прочитай, покажу, то не скажешь — брешу!..
Капрал замолчал. Как ведь знать — не накликать бы лиха! Вдруг вправду был беглый солдат, а теперь офицер… благородие!
— Хоша б посмотреть своими глазами на царский подпис… Эх ты! Не сберёг такую бумагу — поручик взялся! — укорил капрал.
— А бумага в бакете у Салаватки лежит, печатью её припечатали да в бакет заложили, — утешил Семка.