— Святое слово молвил ты, старшина! — обрадованно воскликнул старый рудоплавщик. — Вот мы в яме поймали у самой опушки… ещё подарок тебе изготовили… Ну, подымайся, собака, иди на расправу, на суд! — толкнув ногой под бок связанного пленника, воскликнул старик.
Тот нескладно завозился, с трудом поднялся на ноги, и Юлай увидал одного из своих давнишних врагов, русского заводского приказчика.
— Добра здоровьица вам, господин старшина Юлай Азналихович, здрасьте! — воскликнул приказчик с заискивающим поклоном.
Юлай насмешливо посмотрел на него.
— Кланяйся ниже теперь. Бог правду любит, собака приказчик! За все неправды ответ держать будешь!
— Накажи, сударь, наших душ погубителя! — поклонился Юлаю старый рудоплавщик. — Заводские мужики тебя умоляют, сударь, казни его. Для господ он во всём старался, а нас, как траву, топтал!..
— Накажи его, сударь! — воскликнули вслед за Сысоем и все остальные пришедшие в контору заводские рабочие.
— Помилуй, сударь Юлай, мы, сам знаешь, невольны людишки! — воскликнул приказчик.
Юлай услыхал страх в его голосе. Он увидал робость в самом взгляде, в движениях этого мерзкого человека, который всегда хотел казаться начальством выше юртового старшины. Раб и холуй заводчика, продажная душонка, он все обещал уладить за деньги, а когда выманивал взятку, то делался неумолимым законником. И тут он ещё не успел расстаться со своей неразлучной, пристёгнутой к поясу плёткой, которой бывало хлестал башкирских охотников и пастухов, когда заставал на проданной заводам земле…
— Хорошо ты служил купцу, — спокойно сказал Юлай. — Помнишь, в гости к нам ездил, водку возил… Говорят, табаку сыпал в водку… хе-хе!.. Помнишь, ты землю у нас покупал, уговаривал пьяных-то, помнишь?
— Ведь вольному воля: хочешь водку — то пей, а не хочешь — не пей! — обманутый внешним спокойствием Юлая, осмелел приказчик.
— Хе-хе! И то ведь, ты прав!.. Ох, ты хитрый! Умел ты народ обмануть!.. Умел, собака! Двадцать лет мы потом всем народом плакали о нашей земле… Подай сюда плётку, — вдруг твёрдо и повелительно заключил Юлай.
Приказчик подал ему плеть, весь сгорбился, сжался, словно в тот же миг ожидая удара, и залепетал:
— Не помни зла, сударь! В том службишка наша!.. Куды без неё?..
— Молчи! — оборвал старшина.
Он держал в руках плеть, словно в первый раз её видел. Он взвешивал на ладони вплетённые в её хвосты свинцовые пульки…
— Ты ею башкирских людей бил, приказчик. Сколько людей ты ей искалечил?!
— И русских ведь не жалел на заводе, кобель проклятущий! — вмешался старый Сысой.
Но Юлай не взглянул в его сторону, будто не слышал, и продолжал, обращаясь к приказчику: