— Она не плохая баба, просто у нее свои правила и понятия о приличиях. Не могла же она тебе на шею повиснуть и сказать: ох, спасибо, на тебе, что тебе надо.
Ирка еще кипятилась. Но переигрывая.
— Ладно, Ир, успокойся, — сказал я.
— А ты ей правда сможешь достать мумиё?
— Конечно, раз обещал, это же не шутки со здоровьем, у нее мать больна.
Ирка смотрит на меня с благородством. И вдруг говорит:
— Я всегда была в тебя влюблена. Но необыкновенно, по-своему, особо, — и она загадочно улыбнулась.
Мне показалось, она взрослеет…
Когда я примчался домой, мама сказала, что звонила Наталья и просила позвонить. Я тут же позвонил ей.
— Наталья! — закричал я. — Я сдал зачет по-английскому, ура-а! Спасибо!
— Санечка, я тебя хочу увидеть…
Мы встретились через полчаса в заснеженных Лужниках. Я примчался туда на такси, она уже была там.
— Саня, милый, я тебя поздравляю с днем рождения и желаю много-много счастья. И чтобы тебе встретилась девочка не такая, как я, и…
Она очень быстро прижалась к моей щеке поцелуем, как будто боялась, что я отшатнусь, и так долго, молча стояла.
(А я не знал, мешает ей мое кашне или нет, и от этого переживал и чувствовал себя неудобно.)
— А это тебе, только не говори ничего, не надо. — Она протянула мне пакет.
— Можно раскрыть? — спросил я.
Я раскрыл, там была моя любимая зажигалка «Ronson» — трубочка и блок сигарет «Мальборо». Зажигалка была очень дорогая, с белой звездой на черном боку, и делалась для дип. посольств по специальному заказу.
— Наталья, спасибо тебе пребольшое, — и я поцеловал ее руку, у запястья.
— И еще, Саня, я тебя поздравляю с зачетом по-английскому, и это тебе награда. — Она протянула набор, я раскрыл: две ручки «Parker».
— Ну что ты, Наталья, это я должен тебе делать подарки за английский, носить на руках и молиться.
— Я пошутила, Саня, это тоже ко дню твоего рождения.
— Спасибо, очень большое, ты прямо задарила меня.
— Ты заслужил…
А потом мы поехали в наше любимое кафе на Таганке, которое мы когда-то посещали, и все было, как в старые времена… когда мы встречались… и даже кусочек шоколада в бокале шампанского.
А потом мы, забыв все наши условия дружбы и обязательства, поехали в то место, от которого у меня были ключи, — дача друзей называется, — позабыв все на этом черно-белом свете (потому что он все-таки черно-белый, этот свет, а не белый), и неистово долго принадлежали друг другу, мучительно кусая губы, целовавшие другие, до безумия, и она была прекрасна в этих муках, стонах и криках, в этой боли отдавания.
А когда я вернулся домой, все уже спали, и родители оставили мне подарки на столе в кухне. Легли спать, так и не дождавшись меня.