Ну, батя сел на своего коня. Пора его останавливать.
— Пап, сейчас ты начнешь, какой ты усидчивый был, работоспособный и как любил учиться прилежно, и как я не в тебя.
— Вот видите, — мы смеемся, — он все сам знает. А до сих пор такой же остается, не меняется.
Она сидит и слушает.
Я смотрю на нее. Какая ж она обалденная. И так сидит красиво, очень элегантно, то ли изящно, не знаю точно слова, но напряженно.
— Вы, Наташа, явную ошибку сделали, с ним связавшись, позвольте мне вам как старшему заметить. И немного знающему.
Она почти смеется:
— Почему?
— О, если бы я знал это «почему», я бы его сам с ног до головы переделал.
— Такой плохой? — спрашивает она.
— Нет, он не плохой мальчик, в нем много есть хорошего, добрый. Но непослушный. Абсолютно. Так что вы учтите и проверьте, не ошибаетесь ли вы, с ним встречаясь.
— Хорошо. — Теперь она смеется, расслабляясь.
— Пап, с чего ты взял, что мы встречаемся?
— А-а… ну как тебе сказать, догадался. Я все-таки прожил немалую жизнь, могу разобраться. А ты хочешь сказать, что нет?
— А-а, ну как тебе сказать. Я прожил недолгую жизнь, и я не знаю, как это называется, может, и встречаться.
— А я бы встречался, — уверенно говорит он, — она красивая девушка, эффектная.
— Благодарю вас за комплимент, вы очень добры.
— Что же тебя останавливает?
— Ну, не думаю, что я бы Наташе понравился… тем более после тебя, такого «крассавца».
Он вечно меня подкалывает.
— Почему, вы мне нравитесь, — тихо говорит она.
— А, вот как! Может, я тогда выйду, чтобы не мешать, — говорю я.
— Ладно, стой уж, Отелло. Вы так не шутите, Наташа, он ревнивый, как сто чеченцев, глотку перережет. Он, собственно, и вырос среди них, вместе с ними якшался, к умным мальчикам, начитанным, его не тянуло.
Я улыбаюсь, мне забавно слушать отца. Все то же самое, все одно и то же, только интонации другие, мягче.
— Пап, а у нее не плохие ноги, да? — спрашиваю я, так как он часто смотрит на разрез у колена.
Он не смущается:
— Как тебе сказать, даже очень не. Но в этом ничего зазорного нет, ты не смутишь меня…
— Еще бы!..
— Это приятно, когда женщина обладает красивыми, я бы сказал, зовущими ногами. Как вы считаете, Наташа?
Она делает движение.
— Мне трудно судить…
— Как сказал еще Пушкин: «В России вряд ли вы найдете две пары стройных женских ног!» Замечательно сказано. Так что вы, Наташа, составляете прекрасное исключение. И я только восхищаюсь, любуясь, а плохих мыслей у меня нет, как Саша представляет.
Мы смеемся.
— Пап, а чего сегодня празднуем?
— Спроси у матери.
— Мам, — кричу я, — какое торжество?