— У папы пять лет, как он защитил докторскую диссертацию.
— Не в пример некоторым, — говорит он, — кого за письменный стол не загонишь.
Тут я согласен. Бате есть что праздновать, ему эта диссертация боком далась: семь лет ночами писал, а днем работал, и в отделении оперировал, и на кафедре преподавал, — нелегко было.
— Пап, поздравляю от всей души.
— Простите, — сказала Наташа, — я не знала, какое у вас событие, поэтому… — она встала, взяла конвертную сумочку и быстро ее раскрыла, протянув ему маленький бархатистый коробочек.
— Не стоило, право, Наташа. Но благодарю нас от всей души. Вы очень тронули меня.
Я смотрю на нее удивленно.
Господи, почему все так поздно замечаю я. Он раскрывает коробочку черного бархата, там запонки, они сияют и переливчато горят.
— Я очень люблю запонки, Наташа, и у меня их вечно нет, жена теряет. Так что большое спасибо!
— Я рада, что вам нравится, я, правда, не успела…
— Что вы, это прекрасный подарок. — И тут он вглядывается. — Подождите, да это же золото.
Она стоит молча. Нет, я балдею от нее, ее фигуры, бедер, всего ее вида, — я уже опять хочу в ту старую маленькую комнату и мять, ломать, сжимать ее страстно бьющееся тело.
— Это очень дорогой подарок, Наташа, я не ожидал. Я не могу принять его.
— Что вы, не стоит упоминания.
— Вы студенты, вам нужно деньги экономить.
— Папа, успокойся, это от чистого сердца, и не надо никого обижать.
Вечно деньги для него роль необыкновенную играют. Может, потому, что трудно даются. Давались, сам все зарабатывал.
— Ну, хорошо, уговорили. Тогда за мной вам тоже подарок к вашему дню рождения.
— Спасибо большое. — Она садится. Он добавляет:
— Хотя я считаю, что первый и самый ценный подарок я вам уже сделал: Сашу…
Мы все смеемся.
— Нелегкий подарок, должен вам сказать, Наташа, тяжелая ноша. Так что не обижайтесь на меня!
Она смеется очень звонко.
— Санечка, пойди на минуту сюда, — зовет мама.
Я иду на кухню, она раскладывает все по тарелкам сразу из холодильника: отец любит, чтобы то, что должно быть холодным, было холодным, ледяным, а что горячим, то таким, чтобы в рот невозможно было взять.
— Очень приятная девочка. Это что, новая? У нее сильный вкус.
— Ма, какие-то ты слова находишь.
— У-у, давно ли ты такой выборочный к словам стал? Неужели это серьезно, такое только с Натальей было.
— Ма, мы потом поговорим, хорошо?
— Хорошо, — она улыбается, — помоги мне это отнести.
И тут меня как током обжигает. Я бросаюсь в комнату, и вовремя: ее рука уже к сумочке тянется. Я наклоняюсь и шепчу:
— Наташ, не кури, умоляю, он ненавидит, когда кто-либо курит из близких ему, особенно женщины.