— Нет, Фордайс. Мы говорили о детях. Я получал право на одного из твоих детей на год.
Ровена была близка к обмороку. Нет, это все просто сон, страшный сон, посетивший ее под утро. Скоро рассветет, и все кончится. То-то смеху будет, когда она станет рассказывать свои кошмары.
— Ты не можешь отобрать у человека единственную дочь, — произнес папа умоляюще. — Прояви ко мне хоть каплю милосердия.
Рыцарь презрительно взглянул на него.
— Милосердие? Разве в этом дело, Фордайс? Я пришел, чтобы преподать тебе урок справедливости.
Папа собрал всю свою смелость и с силой ударил по подлокотнику кресла:
— Я не позволю этого.
Рука незнакомца опустилась на рукоять массивного меча, висевшего в ножнах на его поясе.
— Ты выбираешь поединок? — тихо спросил он.
Линдсей Фордайс колебался одно ничтожное мгновение.
— Ровена, ты должна сопровождать этого доброго человека.
Ровена в недоумении моргала глазами, ошеломленная столь быстрым отступлением отца.
Маленький Фредди бросился вперед, подняв над головой железный котелок в качестве оружия. Рыцарь повернулся к нему с обнаженным мечом. Ровена попыталась вмешаться, но тут папа оказался весьма резвым. Он жестоким апперкотом сбил мальчика с ног. Фредди свирепо глядел на своего отца. Кровь текла по разбитому лицу брата Ровены. Единственного вставшего на ее защиту.
— Не будь идиотом! — выкрикнул папа. — Он убьет тебя, а затем и меня.
Все еще держа наготове меч, незнакомец повернулся к остальным братьям.
— Если кто-нибудь еще желает оспаривать мое право, я был бы более чем счастлив защищать его.
Широкое лезвие сверкало в отсветах пламени. Большой Фредди долгим взглядом посмотрел в глаза рыцаря, сжав свои мозолистые руки в кулаки, но затем отвернулся, уткнувшись лбом в теплые камни очага.
Глаза незнакомца расширились в изумлении, когда Ирвин выступил вперед, все еще сжимая в руке сигнальную трубу. Папа сделал шаг в направлении Ирвина, который тут же плюхнулся своим широким задом на край очага, тщательно изучая трубу, как будто видел ее в первый раз. Рыцарь убрал меч в ножны.
— Пари есть пари. — Папа провел пальцами по истрепанной позолоте своего изношенного мундира. — Как вам известно, я — благородный человек.
Он вздохнул, как будто бремя благородства было слишком тяжелым грузом для него. Послышался короткий, неприятный смех. Это смеялся рыцарь.
Папа нежно взял лицо Ровены в свои влажные руки.
— Иди с ним, Ровена. — Он с трудом проглотил комок в горле. — Он не обидит тебя.
Незнакомец наблюдал за прощанием с загадочным молчанием, скрестив руки на груди.
Ровена вглядывалась в лицо отца, втайне надеясь услышать наконец взрыв смеха, объясняющего все происходящее как грубый розыгрыш. Но маленький огонек надежды, теплившийся в ней, задрожал и погас, задавленный унылым мраком, который она увидела в синих глазах своего отца.