Ровена испуганно опустила простыню. Марли наконец показалась из шкафа, свистнув от удовольствия и развернув какое-то платье переливчато-синего цвета, отделанное горностаем. В неестественном свете смятый бархат, казалось, парил над полом, обретя самостоятельную жизнь.
— Как тебе, нравится? Прекрасно подойдет тебе, правда? Синее, под цвет твоих глаз.
Густая синь совсем не была схожа с цветом глаз Ровены, но она ничего не сказала об этом.
— Очень красиво. Но я не смею носить чью-то одежду без разрешения владельца.
Марли фыркнула.
— Леди, которая могла бы возражать против этого, давно уже нет на свете. Моя мачеха умерла почти двадцать лет назад. У тебя есть мое разрешение. Это — все, что тебе нужно.
Она нагрузила одеждой руки Ровены, затем вновь нырнула в шкаф, чтобы вытащить оттуда большой плат[4] и пояс. Марли все время бормотала про себя, очевидно, подражая мачехе:
— «Стой прямо, Марли. Причешись, Марли. Не горбись, как обезьяна, Марли». Глупая сучка думала, что сможет сделать из мена настоящую леди.
— Действительно, глупая, — тихо сказала Ровена. Над нею проплыла вуаль, опустившись прямо ей на голову. Ровена отодвинула нежную газовую ткань с лица. — Она была красивая?
Марли быстро взглянула на нее из-под спутанных косм.
— Боже, она была прекрасна! Ее черные локоны спадали до самого пояса, яркие голубые глаза сверкали.
Ровена тронула колыбель носком ноги.
— У нее был ребенок от твоего отца?
— Она привезла ребенка с собой, когда появилась здесь. Но у нее не было для него времени. Она все время держала его спеленутым. Я пряталась в шкафу и, когда мачеха выходила, вылезала, чтобы распеленать маленькую толстушку. Мачеха чуть не тронулась от всего этого. Никак не могла понять, как ребенок может вывернуться из туго стянутого свивальника. Она была одарена красотой, но не умом. — Марли впихнула в руки Ровены гребень. — Впрочем, так же, как ты.
Марли пересекла спальню быстрыми и уверенными шагами. Она зацепила полотно, покрывающее стол, и уронила на пол шкатулку соснового дерева. Ровена наклонилась, чтобы поднять ее. Она провела пальцем по крылу птицы, вырезанной на светлой крышке.
Марли вырвала шкатулку из ее рук.
— Гарет целыми днями вырезал ее для мачехи, когда отец прислал нам весть, что привезет домой новую мать для нас.
— Как она умерла?
Марли оторвала наконец взгляд от шкатулки. Ее губы изогнулись в странной улыбке.
— У нее было плохое сердце.
Ровена вздрогнула, когда Марли швырнула шкатулку в дальний угол.
— Не стой разинув рот, Ро. У нас много дел. Ровена незаметно улыбнулась, думая о том, как приятно, когда тебя называют не щеночком, а Ро. Кстати, чего надеется добиться Марли, проявляя такую несвойственную ей доброту?