К удивлению Бретт, Лизи заговорила первой:
— Я — Элизабет Пауэл. А это — Бретт Ларсен. И вы правы — мы проиграли эту игру.
Она протянула руку.
— А вы были в европейской комнате? Я прихожу сюда несколько раз в год, и мне очень везет там.
— Да, но минимальная ставка — полмиллиона франков, — сказала Бретт. Лизи задохнулась.
— Вы обе будете моими гостями.
— Мы не можем позволить себе этого, — возразила Бретт.
— Не думайте об этом. Считайте, что я не проиграю этих денег! — посмеиваясь сказал он.
Лизи уставилась на него в изумлении: это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, потом решила, что Новый год в Монте-Карло тоже слишком, но ведь правда, и вложила свою руку в руку Шуйлера Ханта.
— Вперед! — сказала она в тон ему. Бретт вслед за Лизи взяла его за другую руку, и в сопровождении Ская они вошли в кафедральную атмосферу комнаты с высокими ставками.
— Чувствую, мне повезет в «баккара», — объявила Лизи. Они все стали играть и проиграли.
Скай увидел своих старых друзей, а Лизи жаждала попытать счастье в другой игре, но Бретт решила не сдаваться и договорилась, что они придут за ней позже.
Лизи вернулась почти перед полуночью с бутылкой вина.
— Где ты ее взяла? — спросила Бретт.
— Не в этом дело! Давай, давай бокалы. Уже почти Новый год, — сказала Лизи и оттащила ее от игры.
Когда пробило полночь, они возбужденно обменялись поцелуями с окружающими и чокались со всеми, смеясь и поздравляя всех вокруг.
Шум стих, и все собрались вокруг рулетки, где один из игроков поставил ставку в пять миллионов франков. Лизи последовала за стихающей толпой, а Бретт возвратилась попытать судьбу за «баккара».
Однажды Лоренс сказал ей, что «баккара» — его любимая игра. Бретт жаждала одолеть эту игру. Ей казалось, что если она выиграет в эту игру, то сможет изгнать его дух раз и навсегда. «У меня в целом восемь», — думала она, изучая свои карты. — Я должна выиграть — никто не получит девяти». Но игрок, сидящий рядом с ней, получил.
— Бис, — сказала она дилеру. Человек, сидевший рядом, повернулся к ней.
— Иногда ситуация побеждает тебя. Ты должен понять, что не сможешь выиграть, оставить все и уйти, — спокойно сказал он.
Слова сжигали мосты, но не так, как хотелось. Она должна была оставить Лоренса или, по крайней мере, быть на пути к этому.
— Извините, — сказала она, поднимаясь из-за стола и направляясь через толпу в комнату для женщин.
Бретт намочила полотенце, которое дала ей служащая, холодной водой и приложила к шее, сзади. Ее серьги сверкнули в зеркале. Когда служащая протянула руку, чтобы забрать полотенце, Бретт положила полотенце на стойку, сняла серьги и положила их на протянутую руку служащей.