— Позвольте-ка, я угадаю. — Жидковатый голос, ломкий и высокий. — Вы из полиции. Ваш молодой коллега привел такие неубедительные причины для своего контакта со мной, что мне не терпится узнать, чем вызван столь странный интерес к моей скромной персоне. Присаживайтесь, у меня имеются стулья. Забавно, правда? — Он показал на прислоненный к стене складной стул.
Тойер взял его и уселся, чуточку напрягшись, посреди комнаты. Несмотря на теплую погоду, в доме было включено отопление.
— Я еще не представился. Иоганнес Тойер. Вы угадали. Я из полиции.
— Весьма сожалею, что вам придется попотеть. Но вот так, без движения, трудно, я быстро начинаю мерзнуть. Иными словами, в аду всегда должно быть жарко.
Тойер отчаянно цеплялся за свои подозрения, ведь никаких других у него не было. Вот он и заявил без особой уверенности:
— Господин Людевиг, я говорю с вами прямо и откровенно. Если бы это зависело от меня, я бы вас арестовал.
— Значит, дела идут не так, как вам хотелось бы? — Парализованный калека тонко улыбнулся. — Вы не владеете ситуацией?
— Владею, но не до конца, — уклончиво ответил сыщик. Он был недоволен таким началом, теперь он потерял свободу маневра. — Но это еще не значит, что с вас снято подозрение, отнюдь не значит. Все лишь начинается. Вы случайно не увлекаетесь эзотерикой?
— У меня много увлечений. — Легким движением кисти атрофированной правой руки он привел в движение кресло, подкатил к окну и взглянул на реку. — Среди прочего я интересуюсь и эзотерикой, всевозможными культами и тайными учениями. В моем увлечении нет ничего преступного.
Он не проявлял ни малейшей озабоченности. Почему? На одной из полок комиссар заметил сложный оптический прибор.
— Вы еще и астроном?
— Это прибор ночного видения. Я иногда веду наблюдения. На то есть причины.
Если бы он сразу признался, Тойер был бы разочарован. Снова все шло как-то глупо, и он разозлился:
— Может, я найду у вас и что-нибудь про древних кельтов? Скажем, про вал на горе Хейлигенберг?
— Кто знает? — Людевиг развернул кресло, не съезжая с места. — Я не помощник вам в поисках, но если вы запаслись соответствующей бумагой… Впрочем, вы сами говорите, что у вас в полиции дела идут не так, как вам бы хотелось. Ах, как я вас понимаю! Меня тоже не очень-то слушают. Ох, как вы вспотели!
— У меня климакс… — С большим удовольствием Тойер сейчас выбросил бы паралитика в окно.
Вместо этого он снял пиджак.
— Расскажите мне подробнее о себе.
— Что вас интересует?
— Вы ведь учитель.
Людевиг молчал; на его лице появилась надменная усмешка.
— Вот, скажем, Тингштетте. Обладает ли оно тем значением, которое мы ему приписываем? Возможно, благодаря вам, потному домоседу.