— Вообще-то не наше это дело, однако Момзен в пятницу…
В конце апреля гейдельбергские органы юстиции впервые после долгого перерыва отправились в совместную поездку. (Они посетили художественную галерею в Карлсруэ; Ильдирим, когда ей срочно понадобилось в туалет, по ошибке налетела на перспективное изображение длинного коридора.)
— Добрая воля-то имелась, но долгое время в нашем коллективе не находилось человека, который взял бы в свои руки организационные вопросы, вот как теперь коллега Момзен…
В газете «Рейн-Неккар-цайтунг» каждую неделю стали появляться статьи, рассказывающие о различных отделениях местного ландгерихта — земельного суда: «Семейный суд. Наша цель — правосудие без приговора», «Экономическое отделение. Черные овцы пожирают рабочие места», «Суд по делам молодежи. Убеждать, а не карать».
— С тех пор как Момзен отвечает за связи с общественностью, мы превратились прямо-таки в поп-звезд. И делает он это сверхурочно, в свое свободное время…
— Этот прохвост влезет без мыла в любую задницу проворней, чем Мик Джаггер в очередную групповуху. — Эта фраза прозвучала не в стенах Дворца правосудия, а на кухне. Ее пробормотала Ильдирим, когда сидела за столом и курила. После чего добавила: — С бешеной скоростью.
Потом она молча прислушивалась к писку и шуму в левом ухе; они вновь усилились после того, как новенький стал набивать себе цену…
— Фрау Ильдирим… — обратился к ней с улыбкой шеф. При свете настольной лампы поблескивал волосок, росший у него на носу. — Вообще-то это ваш случай, и вы, разумеется, можете приниматься за работу. Хотя коллега Момзен тоже проявляет к нему большой интерес. Ему не терпится поработать над настоящим, сложным делом…
— Я ничего не имею и против разборок между завсегдатаями злачных мест, — отозвался тот. — Там осечек не бывает, можно штамповать отличные обвинительные заключения… — Он от души рассмеялся. — Вот на прошлой неделе в Хандшуссгейме, в «Гильбертсе», один тип запер в клозете своего дружка, а потом отмолотил его. То-то он удивится, когда мы вкатим ему помимо злостного хулиганства еще и «незаконное лишение свободы».
Вернц с готовностью заблеял, вторя смеху Момзена.
— Отлично, да, незаконное лишение свободы, почему бы и нет, почему бы и нет, — он с шутливой многозначительностью поднял палец. — Похищение человека!
Уже за одну эту высокомерную интонацию Ильдирим с удовольствием надрала бы этому мальчишке задницу.
— Район называется «Хандшусгейм», с одним «с», а не с двумя. Не так воинственно, как вы думаете: от слова handschuh,[2] а не