— А что теперь… через четыре года?
— Инес не вызывает во мне никаких чувств, — ответил Кальдерон. Но это было не совсем так. У него были к ней кое-какие чувства. Он ее ненавидел. Он с трудом выносил пребывание с ней в одной постели, ему приходилось заставлять себя отвечать на ее прикосновения, и он не мог понять, почему это происходит. Он не мог найти причин. Она не изменилась. После трагедии с Мэдди она по-прежнему хорошо к нему относилась, да и ему поначалу было с ней хорошо. Чувство умирания, которое он теперь испытывал, лежа с ней в постели, было дурным симптомом. Но он не знал, симптомом чего.
— Ну что ж, Эстебан, ты — член очень большого клуба.
— Ты когда-нибудь была замужем?
— Ты шутишь, — возмутилась Мариса. — Хватит с меня того, что я пятнадцать лет смотрела мыльную оперу под названием «брак моих родителей». Она заставила меня держаться подальше от этого буржуазного института.
— А со мной что ты делаешь? — спросил Кальдерон, стараясь что-то из нее выудить, но не очень понимая, что именно. — Роман с государственным судьей — что может быть буржуазнее?
— Буржуазность — состояние ума, — объяснила она. — Для меня неважно, где ты служишь. На нас это никак не влияет. У нас роман, и он будет продолжаться, пока не выгорит изнутри. Но я не собираюсь выходить замуж, а ты уже женат.
— Ты сказала, что если кому и надо было жениться, то не мне, — напомнил Кальдерон.
— Люди женятся, если хотят завести детей и вписаться в общество. А если они безмозглые юнцы, они женятся на своей мечте.
— Я не женился на своей мечте, — возразил Кальдерон. — Я женился на мечте всех остальных. Я был блестящий молодой судья, а Инес — блестящий молодой прокурор, к тому же красавица. Такие «идеальные пары» любят показывать по телевизору.
— У вас нет детей, — заметила Мариса. — Разведись.
— Это не так просто.
— А что такого? У тебя ушло четыре года на то, чтобы понять, что вы несовместимы, — сказала Мариса. — Уходи сейчас, пока ты еще молодой.
— У тебя было много любовников.
— Может, я и спала со многими мужчинами, но любовников у меня было всего четыре.
— А что такое, по-твоему, любовник? — полюбопытствовал Кальдерон, продолжая свое выуживание.
— Тот, кто меня любит и кого люблю я.
— Звучит очень просто.
— Просто и есть. Только если не позволяешь жизни все это на хрен запутать.
В нем вспыхнул вопрос. Любит ли она его? Но почти в то же мгновение он спросил себя: а любит ли он ее? Эти вопросы нейтрализовали друг друга. Он трахается с ней девять месяцев. Это не очень-то честно? Да или нет? Мариса буквально слышала, как скрипит его мозг. Она узнала этот звук. Мужчины почему-то считают, что их мозги работают бесшумно, а не скрежещут, как барахлящий механизм.