От звука приближающихся шагов у Якоба сильнее забилось сердце. Когда открылась дверь, у него пересохло во рту. Казалось, комната наполнилась людьми. Все они кричали, все толкали его. Из соседней комнаты донесся вопль и потом умоляющий мужской голос. Они подхватили Якоба, держа его лицом вниз, и поднялись с ним вверх по лестнице, вышли наружу, двинулись по неровной поверхности. Потом они бросили его наземь и отошли. Тот, кто был там, внизу, в камере, теперь оказался здесь, снаружи, рядом с ним, и кричал от боли. Рядом с ухом Якоба клацнул затвор. Якобу подняли голову, сняли колпак. Он увидел ступни мужчины, распухшие и кровоточащие. Якоба схватили сзади за волосы, так что его взгляд был направлен прямо на человека, лежащего перед ним. Выстрел, громкий и близкий. Голова человека дернулась, выплеснулся мозг. Окровавленные ступни вздрогнули. Якобу снова надели колпак. Сзади ему приставили к шее дуло пистолета. Сердце колотилось у него в ушах, глаза были плотно зажмурены. Позади щелкнул курок.
Они снова подхватили его. Теперь они, казалось, обращаются с ним мягче. Они увели его. На сей раз — без всякой спешки. Его привели в дом, дали стул, чтобы он на него сел. С него сняли пластиковые наручники и черный колпак. Пот градом лился по его шее, затекая под воротник джеллабы. Мальчик поставил его барбуши у его ног. Ему налили стакан мятного чая. Он был настолько растерян, что не мог даже по-настоящему увидеть лица окружавших его, до того как они вышли из комнаты. Потом он опустил голову на стол, глотнул ртом воздух и заплакал.
Под колпаком его глаза привыкли к темноте, и он смог многое различить в темной комнате. В углу стояла узкая кровать. Одна стена была сплошь заставлена книгами. Все окна были закрыты ставнями. Он отхлебнул чай. Пульс снова замедлился, стал меньше ста ударов в минуту. Горло, сдавленное истерикой, расслабилось. Он подошел к книгам и стал по очереди изучать заглавия. Большинство из них были об архитектуре и инженерном деле: тома, посвященные подробному описанию зданий и механизмов. Имелись тут даже автомобильные руководства, толстые заводские инструкции с чертежами полноприводных транспортных средств. Все книги были на французском, английском и немецком. По-арабски были только восемь томов поэзии. Он сел обратно.
Вошли двое мужчин и оказали ему довольно официальный, но теплый прием. Один назвался Мохамедом, другой — Абу. За ними появился мальчик, несший поднос с чаем, стаканами и тарелкой лепешек. У обоих мужчин была большая борода, на каждом был темно-коричневый бурнус и армейские ботинки. Они сели за стол. Мальчик разлил всем чай и ушел. Абу и Мохамед внимательно разглядывали Якоба.