Николай, видя перед собой совершенно бесчувственного человека, которому доказать что-либо будет невозможно, простонал:
— Отведите меня к своему высшему начальству! Прошу вас! Я — Николай Романов, а кого убили в подвале дома Ипатьева, я не знаю. Адмирал Колчак в Екатеринбурге?
Краузе радостно хлопнул в ладоши, широко заулыбался, ещё дальше выставляя вперед нижнюю челюсть, которая при этом к тому же подрагивала.
— Вот я вас и раскусил, вот и раскусил! Вы, милостивый государь, разведчик, вам нужно было знать, в городе ли адмирал Колчак! Конечно, вы бы добились того, чтобы вас отвели прямо к нему как августейшую персону, а там, а там…
Но Краузе не успел договорить — дверь его кабинета резко распахнулась, и в помещение быстро вошел высокий, красивый человек, державший руки за спиной. Лицо его было нахмурено, выражало крайнюю озабоченность и даже какую-то внутреннюю боль. При виде вошедшего полковник Краузе поднялся, хоть и не слишком поспешно.
— Прошу встать! — скомандовал Краузе Николаю. — Их высокопревосходительство…
Но Николай даже не сделал попытки подняться со стула и лишь демонстративно холодно, почти небрежно посмотрел на вошедшего человека. Он не привык вставать в присутствии какого-то адмирала. Их взгляды встретились, и во взгляде Колчака Николай усмотрел недоумение.
— Кто это? — с крайним удивлением в голосе спросил у Краузе Колчак, и полковник, выйдя из-за стола, прикрывая рот рукой, что-то тихо проговорил адмиралу, который взглянул на Николая уже не с изумлением, а с какой-то тревогой.
— Говорит, что спасся? Со всей семьей? — шепотом переспросил Колчак и, поразмыслив, приказал Краузе: — Выйдите минут на десять.
Когда тот удалился, Колчак, рассмотрев оставленный на столе портсигар, достал из галифе свой, раскрыл его и протянул Николаю Александровичу:
— Курите. Ведь я знаю, что вы любите курить, если вы на самом деле тот, за кого себя выдаете.
— Благодарю, — коротко кивнул Николай и, по-прежнему сидя, взял из портсигара одну папиросу.
Когда Николай, вдыхая в себя дым, с наслаждением отдался одному из любимейших своих удовольствий, Колчак, особенно пристально вглядываясь в черты его лица, сказал:
— Жаль, что вы явились поздно…
— Что значат ваши слова? — удивленно вскинул на него глаза Николай.
— То, что вы уже стали ничем, полным нулем. Вы и ваша семья — убиты, ответил адмирал.
— Я и моя семья — живы, — твердо возразил Николай. — Если хотите, я могу привести к вам Александру Федоровну, всех дочерей и Алешу. Вы и в их реальность не поверите?
— Нет, я-то поверю… — как-то рассеянно ответил Колчак. Тотчас в дверь постучались, и в помещение просунулась чья-то голова, доложившая вежливым тоном: