И Крессида увидела его.
Он сидел на другом краю поляны, но девушка хорошо рассмотрела его, поразившись тому, что на нем было больше одежды, чем на всех остальных вместе взятых. Всеобщая униформа, состоящая из сандалий и шорт, в которых щеголяли даже пузатые дяденьки, что явно их не украшало, была явно не для него. На незнакомце был летний кремовый костюм, прекрасно оттенявший смуглую кожу. Она пристально разглядывала его, чего никогда себе раньше не позволяла, и подумала, что он, как никто другой, прекрасно смотрелся бы в обрезанных джинсах, которые этим летом стали последним писком молодежной моды. Он лишь слегка ослабил узел галстука, и это было единственной уступкой жаре.
Его темные бархатные глаза поймали ее взгляд и с насмешливым вызовом остановились на ней, одна бровь вопросительно поползла вверх. Девушка резко отвернулась и отхлебнула теплого лимонада из стоящей рядом бутылки.
— На меня он даже не взглянул, — с притворным возмущением заметила Джуди.
— Он просто пожирает тебя глазами.
Крессида вспыхнула:
— Ничего подобного.
— Не спорь. — Джуди наконец доела последний бутерброд и перевернулась на живот. — Хочу, чтобы ноги немного загорели сзади. Дать тебе крем?
Крессида покачала головой.
— Нет, спасибо, я здесь обгорю. Пойду куда-нибудь в тенек. Прогуляюсь до пруда. — Она грациозно поднялась, с благодарностью вспоминая о годах, проведенных в балетной студии. Взяв под мышку текст «Антония и Клеопатры», она медленно пошла по выжженной земле.
Найдя спасительную тень под большим конским каштаном, Крессида услышала громкое жужжание, увидела осу, кружившуюся около ее лица, и стала отгонять ее.
Однако оса оказалась настойчивой и с такой агрессивностью атаковала ее глаз, что Крессида, отпрянув, потеряла равновесие и споткнулась о выступающий корень дерева.
Она рухнула на землю и заметила, что на ноге показалась кровь. От резкой боли выступили слезы на глазах, перед ней мелькнула тень, и она увидела рядом с собой мужчину в кремовом костюме.
— Не надо плакать, — сказал он ласково, и она отметила его легкий иностранный акцент. — Дайте-ка я взгляну.
И прежде чем девушка смогла возразить, он наклонился, снял босоножку и стал ощупывать ее ногу своими длинными пальцами, сильными и прохладными. От его прикосновения возникло какое-то необычное чувство, как будто между ними проскочила электрическая искра, и рефлекторным движением она отдернула ногу.
— Не надо, пожалуйста… — запротестовала Крессида, впрочем, не особенно настойчиво, поскольку самообладание, похоже, покинуло ее. Она превратилась в жалкое существо, с надеждой смотрящее на него, как будто он мог каким-то чудом унять боль.