Гарри ответил ей грустным взглядом.
– Я люблю тебя, – продолжала она, обращаясь только к нему. – Я уважаю тебя и хотела, чтобы и ты уважал меня, но, увы… Если бы ты уважал меня, ты ввел бы меня в курс дела, но ты не сделал этого. В своей семье я все еще считаюсь ребенком.
– И ведешь себя именно так, – парировал Джейсон.
– Если только потому, что говорю правду, тогда да, я ребенок, – сказала Клео.
– Послушай, Клео, если тебе все так здесь не нравится, почему бы тебе не уехать отсюда? – предложил Барни.
Клео даже не повернулась к нему, она смотрела на родителей.
– Вы тоже этого хотите? – тихо спросила она.
Ее отец не сказал ничего, только недовольно поморщился, как всегда во время семейных скандалов.
– Мы хотим, чтобы ты взяла себя в руки, – сказал Барни, явно ободренный молчанием отца.
Клео подумала, что ее жизнь как горошина, которая лежит на ладони, – качнуть чуть-чуть в одну сторону, и она покатится вниз… Она понимала желание родителей уехать. Они много работали, и было бы только правильно, если бы теперь управление отелем перешло к их детям.
Но в то же время Клео не могла не видеть, как виноваты Барни и Джейсон, что все получилось именно так. Если бы они поддержали Клео и помогли ей, вместе они могли бы спасти отель. Но ей приходилось признать, что ее братья настолько же ленивы, насколько и глупы, и стремятся к быстрым деньгам без тяжелой работы. Пришло время восстановить баланс. Ее мечта пошатнулась, но дело сделано, и им предстоит идти дальше. Клео, должно быть, унаследовала темперамент своей бабушки, но у нее было и что-то еще, помогавшее Эвелин Мейлин всегда одерживать победу: ей была свойственна огромная преданность семье, и она всегда поддерживала отца и мать. «Мне ненавистно то, что вы сделали, но я всегда буду поддерживать вас». Клео уже готова была произнести это вслух, когда Сондра опередила ее.
– Ты хочешь остаться, Клео, и получить причитающуюся тебе часть денег или будешь продолжать настаивать на своем и предпочтешь уехать? – требовательным тоном спросила она.
Вся семья Мейлинов посмотрела сначала на нее, потом на Клео, которая ждала, что кто-то скажет Сондре, чтобы она прикусила язык, что они не привыкли так делать дела и что Клео просто надо дать время прийти в себя после услышанного. Клео знала, что их преданность друг другу могла выразиться двояко.
«Мы как-нибудь переживем это». Так могла бы сказать ее мать, а потом попросить кого-то поставить чайник и отыскать рецепт приготовления бисквитов, который наверняка записан в какой-то тетрадке Джеки.
А отец мог бы обнять ее и сказать, что ему очень жаль, но как она смотрит на то, чтобы помочь ему с его «Би энд Би»? И что, по крайней мере, они продали «Уиллоу» местному предпринимателю, а не какому-то чужаку из группы отелей «Рот». Вот уж с этим Клео никогда бы не примирилась.