Клео пожала плечами, что означало: «Не спрашивай меня, ты же знаешь, и моя семья тоже не хочет слушать меня».
Клео была младшей в семье и в двадцать три года считалась все еще ребенком.
Барни и Джейсон не интересовались отелем, за исключением финансовой стороны. Достигнув двадцатипятилетия, каждый из братьев получал десять процентов от стоимости бизнеса. Клео была уверена, что отец намеренно ждал, когда братьям исполнится двадцать пять, так как они оба были слишком безрассудными, когда дело касалось денег.
И отец, и мать надеялись, что с возрастом их сыновья станут достаточно разумными, чтобы серьезно подумать о будущем отеля.
– Двадцать пять – это смешно, это так же далеко, как викторианская эпоха, – сказала Клео (тогда ей стукнуло двадцать один), услышав об этом плане в первый раз и поняв, что она недостаточно взрослая, чтобы участвовать в деле.
– Это возраст возмужания, – настаивал отец.
– Во времена Джейн Остин, возможно, – хмыкнула Клео. Как ее братья смеют не понимать, что она уже давно выросла?! Нет, этому надо положить конец! Папе придется выслушать ее. Это нелепо – не дать ей ее долю сейчас, когда она готова внести свою лепту в семейный бизнес. Она прошла хороший тренинг, знает, что нужно делать, страстно хочет сделать то, что может…
– Вы собираетесь купить эти журналы или решили стоять здесь как экспонат Музея восковых фигур? – спросил продавец газетного киоска.
Клео так глубоко ушла в свои мысли, размечтавшись о том, как все члены ее семьи внимают каждому ее слову, словно она изрекает бесспорные истины, что даже не заметила, как давно стоит она перед прилавком киоска, прижав журналы к груди.
– Извините, – сказала она и… улыбнулась. Никто не мог устоять перед этой улыбкой, на щеках возникали ямочки, а глаза излучали свет. Если Клео и была из того сорта девушек, которые с поразительным постоянством влипают во всякие неприятности (во всяком случае, так она утверждала, жалуясь своей лучшей подруге Триш), она могла мгновенно разрешить любое недоразумение благодаря своей сияющей улыбке.
Лицо продавца тут же расплылось в ответной улыбке, он взял выбранные ею журналы, чтобы сканировать цену. Перед ним была красивая и вежливая девушка, непохожая на тех пустышек, которые забегали, чтобы быстро полистать журналы и, отыскав сексуальные места, зачитать вслух, смеясь и хихикая. А потом, не сказав ни слова благодарности, убежать, купив разве что пакетик чипсов.
– Спасибо. – Взяв сдачу и журналы, Клео отвернулась, дабы не видеть соблазнительные плитки шоколада. Шоколад – это зло, особенно белый шоколад «Нестле», который так и таял во рту и обволакивал твой желудок, прежде чем отложиться на талии.