— Какая еще водка? — завопил мельник. — Я же от пуза накормил тебя хлебом с колбасой да еще и пивом напоил!
— Что я задолжал господину, будет ему заплачено! — торопливо заверил его бродяга. — Мой товарищ, что сидит на мельнице, пойдет с господином вместо меня!
— Этот заморыш? — вскричал мельник со злобой. — Нет уж, мне нужен только ты! Что я буду делать с этим желторотиком? Он может только жрать и пить, а как работник никуда не годен. Моему милостивому господину один день его кормежки станет дороже того, что он наработает за неделю!
— Он просто немного ослаб от голода и нищеты, — отозвался бродяга. — Пусть господин сперва немного восстановит ему силы. Тогда господин увидит, как славно мой товарищ начнет ворочать рычагами, а то и просто голыми руками выламывать камни из скалы!
— Нет, я хочу тебя, тебя, а не другого! — снова закричал мельник и, подступив к бродяге, схватил его за грудки. — Я заключил уговор с тобой! Ты мой работник, я могу задержать тебя по закону!
Бродяга почувствовал холодную руку мельника — этого живого мертвеца — на своей груди, и она показалась ему тяжелой, словно в кошмарном сне. Ему не хватало дыхания, ему казалось, будто эта вернувшаяся из адского огня пропащая душа обладает сверхъестественной силой. Он хотел ударить привидение и бежать, но не мог даже пошевелиться. И тут, пребывая в последней степени отчаяния, он вспомнил заклинание — истинное заклинание — для тех, кому надо изгнать привидение. Захлебываясь и кашляя через каждое слово, он выкрикнул заветное четверостишие в лицо мельнику:
Во имя Иисуса и Марии
Пади, пади на колени,
Моли, моли Деву с Младенцем,
Принять твою душу и сердце!
— Что ты там такое хрипишь? У нас тут не церковь, и время для молитвы еще не пришло, — услышал он вдруг голос мертвого мельника, который валялся в снегу, сбитый с ног неожиданным ударом. Только теперь вор сумел вольно вздохнуть и пошевелиться. Камень больше не давил ему на грудь.
— Помоги мне встать! — кричал оживший мертвец. — Как ты смел меня ударить, висельник? Ничего, за это с тобой рассчитается палач! Да помоги же! Или не видишь, что я не могу подняться?
Бродяга отлично помнил, что не бил ожившего мельника. Заклятие, которое вовремя сорвалось у него с губ, поразило врага, и призрак был вынужден выпустить его и упасть на колени. Он склонился над мельником и спросил:
— Ты отпускаешь меня? Ты дашь мне уйти? Если нет, я закляну тебя на вечную погибель!
— Иди ты, куда хочешь, и чтоб духу твоего здесь больше не было! — прохрипел мельник, цепляясь за руку бродяги и медленно поднимаясь на ноги. — Теперь-то я понял, что ты за птица! Убийца — вот ты кто! Самый настоящий убийца! А теперь проваливай отсюда! Я не хочу больше иметь с тобой никаких дел!