— Вы Джон Альдос? — воскликнула она. — Тот самый, который написал роман «Женщины» и «Светские приличия»?
— Да, — ответил он ухмыляясь.
— Я не читала ваших книг, но видела на сцене ваши пьесы. Вы — ненавистник женщин!
— Пламенный.
Она глубоко вздохнула. Ее рука соскользнула с его руки.
— Это очень, очень забавно, — проговорила она, глядя на освещенные солнцем горные вершины. — Вы сдираете с женщин кожу живьем и тем не менее…
— Миллионы женщин читают мои книги, — усмехнулся он.
— Да, все они читают ваши книги, — ответила она, прямо посмотрев ему в лицо. — И это потому, что вы действительно правы.
Теперь пришла его очередь удивляться.
— Вы так думаете?
— Да. Даже более. Я и раньше всегда думала, что поняла ваш секрет: скрывать под разными соусами громадную истину, за которую, если бы вздумали высказать ее прямо, весь свет поднял бы вас на смех. Итак, вы презираете меня!
— Не вас лично.
— Но ведь я — женщина.
Он засмеялся. На его загорелом лице выступил густой румянец.
— Мы даром теряем время, — предупредил он ее. — Я слышал, как вы говорили Билю, что спешите на поезд, который отправляется к Желтой Голове. Я хочу угостить вас настоящим обедом. А теперь… Как мне отрекомендовать вас моим знакомым?
С минуту она решительно и смело смотрела ему в глаза.
— Мое имя — Иоанна, то самое имя, которое вы дали в вашем произведении самой ужаснейшей из женщин. Иоанна Грэй.
— Очень сожалею об этом, — ответил он с низким поклоном. — Пойдемте. Если не ошибаюсь, пахнет свежеиспеченным хлебом.
Когда они двинулись вперед, он вдруг неожиданно схватил ее за руку. В его глазах вспыхнул какой-то новый огонек.
— Нашел, — воскликнул он. — Вы дали мне идею. Все время я придумывал имя для нее, для героини моего нового романа, и до сих пор никак не мог его придумать. Теперь я назову ее — Ледигрей.
Девушка сделала шаг назад. Его удивило, как вдруг вспыхнули у нее глаза и как изменился цвет лица. Она быстро задышала.
— Вы возражаете? — спросил он.
— Не настолько, чтобы запретить вам, — ответила она, понизив голос. — Я и так уже многим вам обязана.
Он заметил, как быстро она овладела собой, высоко подняла голову и посмотрела в сторону палаток.
— Вы не ошиблись, — добавила она. — Я тоже ощущаю запах свежего хлеба!
— Я буду делать ударение на первой половине этого слова — Ледигрей, — сказал Альдос точно самому себе. — Это придаст фамилии некоторую сентиментальность. Представьте себе, что любовник говорит: — «Моя милая, дорогая Ледигрей!»
— Запах хлеба!.. Свежего хлеба!.. — закричала Иоанна Грэй, точно не желая его слушать. — У меня разыгрывается аппетит! Ведите меня поскорее, Джон Альдос.