Кесси нахмурилась. Была в этой фразе какая-то странная недосказанность, но она не решилась переспросить, к тому же он снова заговорил.
— Мой отец разбил ее сердце! — резко бросил Габриэль, — Он своим равнодушием сделал жизнь матери невыносимой… и сломал ее. Если бы дело касалось только меня, то я смог бы выкинуть все это из головы, забыть про его безразличие, про свое безрадостное детство — Бог ему судья. Но я никогда не прощу ему то, что он сотворил с моей матерью. Я уже не наивный мальчик, полный благих порывов, так что и не проси меня о милосердии. Для моей матери у него не нашлось даже жалости, так что и от меня пусть не ждет ничего подобного. Я научился жить без отцовской любви, вырос в такой атмосфере. Мы терпим друг друга — и ладно, большего и не требуй. Он не может расстаться со своими драгоценными воспоминаниями? Ну так и мне есть что вспомнить.
С гордо выпрямленной спиной он вышел в дверь, ведущую в его спальню.
А Кесси так и застыла, не сводя глаз с двери, через которую он вышел. Каким же одиноким и горьким было его детство! Ей стало безумно жаль его, ведь именно поэтому он вырос таким жестким и циничным человеком. Теперь ей не надо гадать, какие демоны искушают его. И все же было невыносимо грустно думать, что отец и сын навсегда останутся врагами, так и не сумеют простить друг друга. Она помолилась, чтобы они нашли в себе силы для прощения. Иначе так никогда и не узнают настоящего счастья. Но особенно не обольщалась на этот счет.
Возможно, уже слишком поздно что-либо менять.
Сон не приходил. Хотя тело и ныло от усталости, мозг Кесси отказывался отрешиться от тревог и дать ей уснуть. Она ворочалась и металась около двух часов, когда вдруг ночную тишь нарушил звон битого стекла. Кесси испуганно дернулась и села в кровати.
Звон донесся из спальни Габриэля.
Соскочив с кровати и быстро набросив на себя халат, Кесси подбежала к двери между их спальнями. Не раздумывая, распахнула ее и вбежала в комнату. Спальня освещалась лампой в углу. Огромное зеркало у стены покрылось паутиной трещин, а толстый обюссонский ковер возле него был усеян мелкими сверкающими осколками. Кесси двинулась к ним словно в трансе.
— Соскучилась? — ядовито поинтересовался Габриэль.
Кесси застыла на месте. Краешком глаза она заметила, что Габриэль приподнялся в кровати и оперся на локоть. Вид его внушал опасения. Кесси так перепугалась, что чуть не убежала к себе. Но сдержалась.
Она облизнула губы. Вся ее поза выражала крайнюю неуверенность, маленькие руки вцепились в полы халата.
— Мне послышался звон стекла. И… я подумала… вы могли пораниться.