Он рванул одеяло на себя и отбросил его в сторону. Кесси задрожала под его пристальным взглядом. А он оценивающе разглядывал то, что открылось его глазам.
— А мне непонятно, почему вы стремитесь силой взять то, что принято получать лишь с согласия женщины! — чуть не задохнулась от возмущения Кесси. — Или мое мнение уже ничего не значит? Вы решили, что я не имею права выбора?
Он лишь покачал головой и прижал ее руки к постели, подняв их вверх. Его близость ошеломляла, тело его твердой тяжестью навалилось на нее. И была в нем еще одна твердыня, которая пульсировала и упиралась в живот Кесси, отчего ее бросило в жар…
— Вы же сами утверждали, что вам ни к чему наследник! Что, если я забеременею?
На какое-то мгновение ей показалось, что он не расслышал ее. Но уже в следующую секунду Габриэль скатился с нее и встал.
Все еще оглушенная происшедшим, но безмерно благодарная ему за то, что он все же уступил ей, Кесси тут же укуталась в одеяло. Она едва отваживалась дышать, пока он в спешке одевался. Габриэль резкими движениями натягивал на себя вещи. Чувствовалось, что он в ярости — дикой, первобытной…
А убедилась она в этом, когда он повернулся к ней лицом. Подбородок у него был угрожающе выпячен, лицо напоминало маску, голос бесцветен и равнодушен более, чем обычно.
— Не обольщайся, янки. Ничего не изменилось. И если возникнет подозрение, что наш брак — формальность, тебе придется отвечать, что все у нас произошло так, как и у всех нормальных людей, ясно?
Кесси резко подняла голову.
— Что? — непонимающе пробормотала она. — Вы хотите сказать, что заставите меня лгать?..
— Настоятельно советую сделать это, иначе у меня не останется выбора. Придется сделать так, чтобы лгать не пришлось. И не надейся, что в следующий раз протесты помогут тебе. И рекомендую хорошенько подумать, прежде чем решишься подвести меня. Особенно если с пристрастными вопросами подступится мой папаша… Ты должна хранить секрет нашего брака как зеницу ока. Только в этом случае ты будешь в безопасности. — От его горящих, сумасшедших глаз, казалось, невозможно скрыться. — Учти, это единственное, что спасет тебя.
Кесси вжалась спиной в стену, пораженная до глубины души. В желудке у нее все свернулось в тугой узел от страха. Святой Иисусе, да ведь он угрожал ей… Ее целомудрию? Или даже жизни?
Неделю спустя Габриэль, выходя из каюты утром, объявил, что через часок-другой они причалят в Лондоне.
Сон как рукой сняло. Кесси сбросила с себя одеяло и вскочила на ноги. Сердце неистово билось в груди, когда она проворно наливала свежую воду в таз. Она драила лицо и шею, пока кожа не запылала, затем быстро причесала волосы и уложила в тяжелый узел на затылке. Со вздохом она потянулась к изношенному и выцветшему платью. Ведь только вчера заштопала очередное расползшееся от ветхости место и подшила подол, и вот опять что-то распустилось. Взяв в руки иголку с ниткой, она снова привела все в порядок. Но больше всего ее расстраивало не старое платье, а дурацкий и пошлый вырез, из-за которого она чувствовала себя просто ужасно. Никогда еще это чувство не угнетало ее так сильно, как сегодня.