Кейн не выразил протеста, когда она принесла и поставила на ночной столик таз с теплой водой и объявила о своем намерении помыть его, но прежде ей нужно намылить кусок чистого холста.
— Будь я проклят! Я не хочу пахнуть, как двухдолларовая шлюха! — выругался Кейн.
Эбби молниеносно повернулась к нему, в ее глазах сверкнул недобрый огонь.
— Ради всего святого, придержи язык, — набросилась она на Кейна. — Кроме того, насколько я помню, ты сам требовал, чтобы я использовала именно это мыло в последний раз, когда ты… в последний раз, когда мы… — Эбби умолкла, понимая, что именно это воспоминание лучше оставить в покое.
Но было уже слишком поздно. Их взгляды надолго встретились, отражая взаимную горячую страсть, мгновенно пробудившуюся в обоих. Кейн первым отвел взгляд. Эбби опустилась на край постели в неестественно напряженной позе.
Стараясь больше не смотреть на нее, Кейн предложил:
— Может, тебе лучше позвать Дороти?
Лицо Эбби выразило некоторое замешательство, но с ответом она не замедлила.
— Я сама это сделаю. — «Я хочу это сделать сама», — чуть было не сказала она. Ей и в голову не пришло перепоручить такое деликатное дело кому-то другому — даже Дороти.
Сначала Эбби осторожно намылила Кейну руки, чтобы не потревожить его плечо. Она изо всех сил старалась не думать о том, что сейчас делает. Ее сердце трепетало, дыхание стало неровным. Кожа Кейна казалась очень смуглой на фоне белой простыни, загнутой на животе чуть-чуть пониже покрытой волосами впадины пупка. Кейн выглядел очень худым, но крепким, жилистым, по-прежнему очень сильным.
Эбби ни разу не позволила себе дотронуться до его тела руками, используя в качестве барьера между ними салфетку. Но ее пальцы проявляли нескромное желание задержаться на его упругих и твердых, как канаты, мускулах. Пытаться подавить свои чувства было крайне тяжело. Дважды подняв глаза, Эбби обнаружила устремленный на нее взгляд Кейна, его лицо оставалось на удивление мрачным. Его испытующий взгляд волновал и тревожил Эбби. Если бы она могла знать, что таится за этими серебристыми глазами; если бы она могла обнаружить его подлинные мысли. Если бы она могла заглянуть ему в душу…
Размышляя обо всем этом, Эбби намылила заросшие грубой щетиной лицо и горло. Подняв длинную блестящую бритву и взяв ремень для ее правки, она несколько раз провела лезвием по ремню. Повернувшись к Кейну, Эбби заметила, что, высоко приподняв одну бровь, тот все еще смотрит на нее.
— Полагаю, сейчас не самое подходящее время спрашивать, умеешь ли ты ею пользоваться, — про» говорил он, кивнув на бритву.