Кеннет начинал задремывать, когда в дверь постучали. Сначала молодой человек решил, что это воображение некстати разыгралось. Но стук повторился. Лэверок приподнялся на локтях и протер глаза. Кто стоит по ту сторону двери — двух мнений быть не может, а учитывая его недавнюю реакцию на Шатти Арран, вряд ли этот полуночный визит в его интересах. Кеннет перекатился на бок и закрыл глаза.
Стук раздался снова — требовательный, настойчивый. Тихо выругавшись, Кеннет дотянулся до выключателя и зажег свет.
— Заходи! — крикнул он.
Дверь чуть приоткрылась, и Шатти робко заглянула внутрь.
— Прости, что разбудила, — шепотом извинилась она. — Но в моей каюте холодно как в погребе. У тебя еще одного одеяла не найдется?
Кеннет мысленно застонал. «Морской ястреб» к приему гостей не приспособлен, что верно, то верно. Когда на шхуне ночевал кто-нибудь из его закадычных друзей — тот же Гил, скажем, или Рэндал, — никаких таких особенных удобств эти ко всему привыкшие ребята не требовали.
Второе имеющееся в наличии стеганое одеяло в данный момент служило ему дополнением к тоненькому шерстяному пледу. Если он уступит то или другое, то вообще не заснет.
— Надень что-нибудь на себя, — посоветовал Кеннет.
Девушка приоткрыла дверь шире, и молодой человек увидел, что с советом он опоздал. Шатти Арран напоминала солдата наполеоновской армии, бегущей из холодной России: несколько слоев одежды и пижама превратили ее прелестную фигурку в некое подобие живой клецки. Поверх всего Шатти натянула теплый свитер с капюшоном, а капюшон надвинула на самый лоб. И все равно зубы у девушки стучали от холода. Последние опасения на предмет роковых чар красавицы угасли, едва Кеннет разглядел на ее руках красные вязаные перчатки и пушистые тапочки на ногах.
— Я умру от переохлаждения, — с укором сказала Шатти. — И ты будешь виноват.
Кеннет застонал — теперь уже вслух — и откинулся на подушку, прикрывая глаза рукой.
— И почему это во всех твоих неприятностях виноват я?
— Так, видно, судьбе угодно. — Шатти решительно пересекла каюту, присела на край его койки и потянула к себе стеганое одеяло. — Жадина, мог бы и со мной поделиться.
Конечно, в таком виде никто не назвал бы Шатти воплощением сексапильности, но Кеннет отчего-то почувствовал себя крайне неуютно. Он никогда не приводил на шхуну женщин — сестры, разумеется, в счет не шли. «Морской ястреб» — его убежище, и Кеннету казалось, что, пригласив сюда подружку, он совершит своего рода кощунство. А теперь вот нежданно-негаданно на шхуне объявилась Шатти Арран. Впрочем, с какой стати он так разнервничался? Она же ему не любовница. Она всего лишь гостья.